Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV - Наталия Сотникова

Грив и Саланав получили от комитета общественной безопасности разрешение вскрыть печати на Лувесьене и произвести инвентаризацию замка. Грив наложил руку на все бумаги, найденные в ящиках, дотошно изучил их и ловко составил на этом основании одно из самых примечательных дел периода Террора. Собранные свидетельства убедительно, в мельчайших деталях демонстрируют, что подозреваемая нарушала революционные законы, а отсюда вытекает, что она предавала республику. Сохранилась записка Грива, в которой перечислены пятнадцать основных пунктов обвинений, причем все снабжены соответствующими доказательствами:

1. Мадам Дюбарри пользовалась большим расположением короны и даже после своей опалы была связана с врагами революции (в доказательство прилагаются письма Калонна и других придворных).

2. Она не прервала эти связи после революции (многочисленные письма и отчеты агента Блаша).

3. Она вела переписку с эмигрантами (многочисленные письма).

4. Она обеспечивала денежные средства для контрреволюции (передача денег епископу де Леон и Роган-Шабо).

5. Она всегда рассчитывала на контрреволюцию (поскольку сохранила или спрятала серебро и драгоценности вместо того чтобы отдать их республике).

6. Она высказывала контрреволюционные мысли.

7. Она носила траур по тирану в Лондоне, где встречалась только с эмигрантами и врагами Франции (что невозможно было отрицать).

8. Она всегда с отвращением относилась к революции, распространяла контрреволюционный дух, поощряла хулителей революции и защищала роялистов (это подтверждают найденные у мадам Дюбарри газеты, такие как «Дела апостольские» и «Газетт»).

9. Она всегда благоволила к контрреволюционерам и преследовала патриотов (упоминание о гвардейцах, которых она спасла в октябре 1789 года).

10. Она благоволила внешним врагам (была принята в Виндзорском замке, когда Англия была в состоянии войны с Францией).

11. Она растратила казну государства.

12. Она пыталась изъять украденные ею сокровища, увидев пробуждение политической бдительности по поводу скандального факта ее контрреволюционного поведения (в особенности делая попытку продать драгоценности через Ванденивера в начале 1791 года).

13. Таинственная кража послужила ей предлогом для частых путешествий в Лондон и передачи сведений эмигрантам, причем две поездки были использованы для прикрытия, что это не является эмиграцией.

14. В округе ее всегда считали эмигранткой (поскольку паспорт был у нее выдан лишь на шесть недель, тогда как ее последнее пребывание в Лондоне продлилось более четырех месяцев).

15. Она всегда лгала относительно точной величины своего состояния (прилагались соответствующие платежи).

В момент получения общественным обвинителем неумолимым Фукье-Тенвилем этой докладной записки, позволявшей ему основательно подготовить обвинительное заключение, мадам Дюбарри передают из ведения Комитета безопасности в руки судей Революционного трибунала. Решением от 19 ноября 1793 года комитет постановляет, что «обвиняемая в эмиграции и в том, что во время пребывания в Лондоне она оказывала денежную помощь эмигрантам, гражданка Дюбарри предстанет перед Революционным трибуналом». Ее сажают в одиночную камеру, поэтому о последних днях заключения графини известно мало, кроме одного факта, о котором рассказывают авторы мемуаров.

Когда мадам Дюбарри находилась в тюрьме Сент-Пелажи, туда удалось проникнуть переодетому ирландскому священнику, который пытался убедить ее спастись, если она выплатит некоторую сумму на подкуп тюремщиков и дорожные расходы. Графиня спросила, можно ли спасти двух человек вместо одного; священник ответил ей, что его план предусматривает спасение только одного.

– В таком случае, – ответила мадам Дюбарри, – я дам вам поручение на моего банкира о выдаче нужной суммы, но будет лучше, если смерти избежит герцогиня де Мортемар. Она скрывается на чердаке такого-то дома в Кале; вот вам письмо к моему банкиру, поспешите ей на помощь.

Священник взял письмо, получил деньги, поехал в Кале, вызволил из укрытия герцогиню де Мортемар, переодел ее в простолюдинку и пешком отправился с нею в путь, выдавая себя за женатого конституционного священника. Так они добрались до Остенде, откуда смогли отплыть в Лондон.

Историки подозревают, что мадам Дюбарри действовала не совсем бескорыстно, ибо герцогиня де Мортемар была душеприказчицей по завещанию де Бриссака и имела обязательство выплатить графине завещанную сумму в триста тысяч ливров. Сама же мадам Дюбарри была настолько уверена в своей невиновности, что не ощущала угрозы смертного приговора.

3 декабря Фукье-Тенвиль выдает обвинительный акт, подготовленный по большей части на основании записки Грива и требующий срочного перевода обвиняемой и ее соучастников банкиров Вандениверов в тюрьму Консьержери, которую можно было покинуть только в тележке, отвозящей на эшафот. Но графиня не осознавала грозившей ей печальной участи.

Она продолжала писать оправдательные письма. 4 декабря ее перевели в одиночную камеру тюрьмы Консьержери, а 6 декабря она предстала перед Революционным трибуналом.

По легенде, мадам Дюбарри поместили в ту же самую камеру, в которой провела последние дни перед казнью королева Мария-Антуанетта. Однако историки не находят этому никаких подтверждений, тем более что так называемая «вдова Капет» содержалась в комнате со смежным помещением, в котором постоянно дежурили жандармы. Поскольку такой камеры не было, для самой высокопоставленной узницы временно освободили помещение аптеки.

Процесс начался в 9 часов утра. Председательствовал Дюма, вице-председатель Трибунала, ему помогали трое судей. Был назначен адвокат, Шово-Лагард, который тщетно пытался двумя месяцами ранее защищать королеву. Фукье-Тенвиль скрупулезно отобрал членов коллегии присяжных. Совместно с мадам Дюбарри за соучастие судили банкира Ванденивера, шестидесяти шести лет, и двух его сыновей, Эдме Жана Батиста, двадцати девяти лет, и Антуана-Огюстена, тридцати двух лет.

Зал был битком набит жаждущими воочию увидеть женщину, чье имя не сходило с уст людей уже четверть века. «Вдова» Людовика ХV появилась в белом платье, ее плечи покрывала туго натянутая косынка. Всем своим видом обвиняемая пыталась подчеркнуть свою невиновность перед лицом сурового закона. После обычных формальностей по подтверждению личности подсудимой (мадам Дюбарри упорно определяла свой возраст в сорок два года), были заслушаны показания свидетелей, которые, собственно говоря, и представляют собой самый большой интерес в этом процессе. К сожалению, они не существуют в полном виде, поскольку официальная стенографическая запись процессов в ту пору была запрещена. Тем не менее один из присяжных, Топино-Лебрён, художник, ученик Давида, в нарушение установленного порядка делал заметки в ходе слушаний. Впоследствии художник участвовал в заговоре против Первого консула, был приговорен к смертной казни и казнен.