Тест Тьюринга - Александр Петрович Никонов

это правильно! – согласился я. – Хорошей ручке нужно где-то писать по-хорошему. Не в тетрадке же ученической на двенадцать страниц. Большому кораблю – большое плавание! Масштаб нужен! Пространство для реализации смыслов. Понимаете меня?

Продавщица как-то странно посмотрела на меня. Я и сам от себя не ожидал такой странной фразы. Что это из меня полезло?

– Хорошая ручка? – снизил я накал небесного пафоса до бытового глупого вопроса, и она сразу успокоилась. И даже, кажется, включилась в какую-то игру, решив ответить мне на мой глупый вопрос по-умному:

– Судя по цене, хорошая. А какого ответа вы ждете? Вы же не думаете, что я вам сейчас скажу: да, я сама такой пишу, очень рекомендую?!

Я коротко хохотнул.

– Давайте и то, и другое. Хороший будет подарок. Наверное…

Я вдруг поймал себя на том, что вот эта моя фраза про подарок… Я сказал ее как бы оправдываясь, мол, это я не себе, это подарок. Как будто какой-то идиот будет такой бессмысленный помпезный пустой альбомище для непонятно каких записей покупать себе! Вот зачем я это ей сказал? И зачем я теперь рефлексирую по этому поводу? Сроду со мной такого не случалось!

Зато Ленка улыбнется, увидев этот мужской набор дурацких подарков. Ну, и хорошо. Люди должны улыбаться по разным поводам. Тем более, она когда-то вела дневник в юности. Может, теперь возобновит.

– Спасибо. – Принимая от продавщицы пакет с покупками и передавая ей карточку, я спросил: – А не знаете, где тут одежду можно купить? Свитер там…

Она молча махнула рукой куда-то в сторону. И я, расплатившись, пошел в ту сторону, крутя головой и помахивая пакетом. Пока не наткнулся взглядом на целый развал разного барахла за стеклянной стеной. И остановился в растерянности… Одежду я себе почти никогда не покупаю. Штатский пиджак, в котором я хожу на работу, – это, считай, рабочая одежда, его я купил сам, а все остальное – заботы Ленки. Соответственно, как я сейчас приобрету себе свитерок-то? Какой мне нужен? Их вон сколько! И почему я с собой в чемоданчик не кинул на всякий случай один?

– Девушка! – я жалобно тронул за локоть продавщицу. – Вы не поможете мне выбрать свитер? Это же просто беда, сколько их тут.

Высокая девушка обернулась ко мне с дежурной улыбкой:

– Конечно…

И через пять минут я уже выходил из торгового центра уже с двумя пакетами. В одном из которых лежал абсолютно идиотский свитер – тонкий, бордовый, с вывязанным на груди желтым числом Пи. И это, конечно, не высокая девушка выбрала. Напротив, надо отдать ей должное, она пыталась меня от этого безумия отговорить. Но я был непреклонен. Этот странный пуловер… пуловер, да?.. или как это называется?.. джемпер? я называю это по старинке – тонкий свитерок, под пиджак который можно пододеть… короче, этот странный, с желтым числом Пи пуловер-джемпер-свитерок смотрелся совсем по-идиотски. Но я-то не идиот! Я же хожу в научно-математический, понимаете ли, институт! А там сидит Фридман примерно моей комплекции. И ходить мне туда осталось день-два максимум, я к Ленке улетаю. И если мне этот свитерок по погоде не понадобится, я его как раз Андрею и подарю. Ему будет в тему. Он пиджаков не носит. Он ученый! А они люди вострые, без комплексов, с приколами, наденет на какую-нибудь конференцию математиков, там оценят и не обидят.

В пристойном расположении духа я зашел в метро и подумал о том, что завтра надо не забыть взять «на работу» этот пакет со свитером. А еще думал об Антоне, с которым сегодня говорил.

Интересно, поверил он мне или нет, когда я прямо перед ним выворачивал его мир наизнанку, уговаривая принять примат сознания над материей? А я сам поверил этому змею-искусителю – Олегу Павловичу, который днем ранее пытался сделать то же самое со мной? И почему меня вообще так увлекла эта тема? С чего бы вдруг? Меня ведь другое должно, в принципе, занимать! Мы два месяца бегали по Нью-Йорку и всей стране, вылавливая этих братьев-террористов. Ну, «мы» – в широком смысле. Все спецслужбы плюс частично полиция. Случайно повезло мне. Если, конечно, это можно назвать везением. Ну, наверное, можно. Могла же осуществиться тысяча других возможностей. И хуже, и лучше. Но реализовалась эта. Ладно. Однако не пойман еще второй братец, столь же оголтелый. И вот будет прикол, если я вдруг прямо сейчас, здесь, в московской толпе увижу его затылок! А у меня даже пистолета нет…

Конечно, это невозможно. Но ведь дело не закрыто. Братец где-то гуляет, готовит повторный теракт. Еще месяц назад это занимало всего меня. А теперь я совершенно забыл про все это в своем странном отпуске. И думаю, черт побери, о философии!

Почему?

Да понятно, почему! Потому что стараниями Джейн направлен об этом думать. Интересно, руководствуясь какими соображениями, она меня сюда направила? Насколько она вообще осведомлена о той работе, которую ведет команда Фридмана? Почему она решила, что мне это поможет – копание в чужих личностях? Я и так по работе много в них копаюсь. Правда, те личности, с которыми я сталкиваюсь на работе, часто и личностями-то назвать нельзя. Так что мой круг общения не слишком завидный. Может, еще и это ранит мою тонкую неполицейскую, в принципе, натуру? Ведь ничто в моей жизни не намекало ни единым моментом, что я вдруг окажусь с пистолетом на улице. Тому выросшему в Москве мальчику, каким я был, и про Америку ничто не намекало. Я хотел заниматься наукой. Но вот поди ж ты – Америка случилась. И дурацкий случай вывел-таки меня на эту работу. Я всегда полагал, что это не мое. Но оказалось, очень даже мое! Почему-то, к моему собственному удивлению, у меня поперло. Сначала казалось, это какое-то дикое постоянное везение – то, что мне удается успешно делать мое новое дело. А потом привык. Дорос вот до костюма, до детектива. А начинал с формы и дубинки.

Но все-таки что-то рефлексирующее и очень неполицейское параллельно жило во мне. Не умер еще тот любознательный мальчик из прошлого, который хотел стать ученым. Да, он поступил туда, куда было проще поступить и где можно было параллельно работать, чтобы помогать матери. Но разлюбезной своей науки я все же краем души коснулся – в институте несколько лет поработал. Это была, конечно, не та большая наука, о которой мальчик мечтал, а наука низкого полета – прикладная, но хоть запах понюхал…

А теперь вот нюхаю полицейскую работу, изнанку жизни. Может быть,