Полночь - Дин Кунц

На одном из перекрестков Шаддэк включил свой компьютер и увидел на экране последнюю информацию об эксперименте. До итоговой цифры на данном этапе недоставало всего пяти человек. Бригады слегка опережали график.

Ливень, подстегнутый западным ветром, серебром засверкал в свете фар. Деревья дрожали, словно охваченные страхом. Шаддэк не останавливался ни на минуту, он кружил в ночи подобно неведомой птице, предпочитающей охотиться на своих жертв в ненастную погоду.

С Такером во главе они охотились и убивали, кусали и рвали на части, кромсали на куски и кусали, убивали и поедали свою добычу. Они пили кровь, кровь сладкую и густую, сладкую и теплую, вкусную кровь, они пили кровь, утоляя жажду своей плоти, охлаждая жар, который терзал их изнутри. Кровь, только кровь.

Постепенно Такер дошел до понимания одной интересной закономерности в своем состоянии – чем дольше он в нем находился, тем меньше обжигало его изнутри пламя, тем легче ему было оставаться в своем примитивном образе. Что-то подсказывало ему, что в этой легкости есть какая-то опасность для него, но мозг Такера в его нынешнем состоянии не был способен анализировать сложные впечатления.

Итак, они кружили по полям и холмам в лунном свете, кружили и гнали дичь, они были свободны в этом лунном свете и тумане, в тумане и ветре, и Такер был у них вожаком. Они останавливались лишь затем, чтобы убить и разорвать на куски добычу, или для того, чтобы совокупиться с самкой, которая обнаружила для себя в этих грубых соитиях новое, незнакомое, возбуждающее удовольствие.

Начался дождь.

Стало холодно.

Ливень хлестал вовсю.

Грохотал гром, и молния разрезала небо.

Краем сознания Такер помнил о том, что собой представляют эти яркие зигзаги, прочерчивающие небо. Но все о них он был не в силах вспомнить и был напуган, он прятался от них в чаще леса, он таился вместе со своей стаей в тени деревьев, пока не смолкали раскаты грома.

Такер начал искать место, где можно будет укрыться от бури. Он помнил, что им следует вернуться туда, откуда они пришли, туда, где есть сухие и светлые комнаты, но он не мог точно вспомнить, куда именно надо идти. Кроме того, путь назад означал конец их свободе и обретение прежнего облика. Он не хотел этого. Не хотели этого и самец с самкой, сопровождавшие его. Они хотели снова и снова кружить по полям, снова гнать дичь, убивать и рвать на куски и быть свободными, свободными. Если они пойдут назад, они потеряют эту свободу. Именно поэтому они двинулись вперед, пересекли шоссе, поднялись на холмы, избегая по пути редких жилых домов.

Наступал рассвет, он пока едва брезжил, но Такер чувствовал, что до того, как он наступит, им надо найти укрытие, убежище – место, где они смогут свернуться клубком, прижавшись друг к другу, где они смогут разделить на троих темноту и тепло, темноту и тепло, они разделят там тепло, и кров, и память о совместной охоте. Там они будут в безопасности, там им не будет страшен мир, ставший для них чужим, там им не надо будет возвращаться в человеческий облик. Когда снова наступит ночь, они вновь отправятся на охоту и начнут убивать свою добычу, кусать и рвать ее на части, и, воз-можно, наступит день, когда на Земле будет много таких, как они, тогда они уже не будут в меньшинстве и смогут охотиться при свете дня, но этот момент еще не настал, пока не настал.

Им встретилась по пути заброшенная дорога, и Такеру показалось, что он знает это место, и эта дорога вскоре приведет их к тому месту, где они смогут найти столь желанное для них убежище. Он пошел по этой дороге, она вела через холмы, он подбадривал своих компаньонов низким раскатистым рыком. Через несколько минут они вышли к дому, заброшенному строению, превратившемуся уже в полуразвалины. Окна в доме были выбиты, входная дверь едва держалась на заржавевших петлях. В пелене дождя виднелись и прочие строения, сарай рядом с домом был почти разрушен, другие пристройки к дому имели не менее жалкий вид.

Между окнами второго этажа на стене дома виднелась надпись, а под ней еще одна. Обе они были выведены от руки и явно сделаны в разное время и разными людьми. Такер понимал, что эти надписи должны что-то означать, но не мог их прочитать, хотя и старался вспомнить язык тех существ, к которым он когда-то принадлежал.

Двое других членов стаи тоже подошли к дому. Они уставились на черные буквы на белом фоне. Неясные символы в пелене дождя. Странные загадочные знаки.

КОЛОНИЯ «ИКАР»

И под этой надписью вторая:

РЕСТОРАН НАТУРАЛЬНЫХ БЛЮД

В БЫВШЕЙ КОЛОНИИ «ИКАР»

Над разрушенным сараем имелась еще одна надпись: «БЛОШИНЫЙ РЫНОК», но и она ни о чем не говорила Такеру, и спустя мгновение он решил не тратить больше времени на разглядывание букв. Самым главным для них было то, что поблизости нет людей, в воздухе совсем не чувствовалось их запаха. Таким образом, убежище, в котором они так нуждались, было наконец перед ними, здесь будет их укрытие, их нора, их тепло и мрак, тепло и мрак, покой и мрак.

Сэм устроился на ночлег в гостиной первого этажа. Он постелил себе на диване, взяв у Гарри лишь подушку и одеяло. Он хотел быть поближе к входной двери, чтобы проснуться при малейшем шуме. По графику, который Сэм просмотрел в полицейской машине, Гарри Талбота не должны беспокоить до вечера сегодняшнего дня. Вряд ли они станут изменять свой график только из-за того, что в городе появился агент ФБР. Но меры предосторожности все же следовало принять.

У Сэма часто бывала бессонница, но в эту ночь она его не беспокоила. Сбросив башмаки и вытянувшись на диване, он пару минут вслушивался в шум дождя и пытался отключиться от беспокойных мыслей. Вскоре сон пришел к нему.

Ему в эту ночь снились сны. Они редко ему снились.

Он видел во сне Карен, свою умершую жену, и, как всегда в этих ночных кошмарах, она была высохшей и обескровленной, она была на последней стадии рака, когда ей уже не помогали никакие лекарства. Он понимал, что должен спасти ее. Но не мог ничего сделать. Он чувствовал себя беспомощным, жалким и страшно испуганным.

Но он не проснулся от этого кошмарного сна.

Потом во сне он переместился в какое-то темное и заброшенное здание. Оно было похоже на отель, изображенный на одной из картин Сальвадора Дали: коридоры этого отеля были всяк на свой лад; одни очень короткие, другие – столь длинные, что конца их не было видно; стены и полы были расположены по отношению друг к другу под совершенно немыслимыми углами, двери в номера были все разных размеров, некоторые были так малы, что в них могла протиснуться только мышь, другие были вполне обычного размера, прочие же больше подошли бы для гиганта ростом футов в тридцать.

Неведомая сила заставила Сэма заглянуть в некоторые из комнат отеля. В них он обнаружил много знако-мых людей, которых он знал по своей прошлой и нынешней жизни.

В нескольких комнатах ему повстречался Скотт, их разговоры между собой оставили у Сэма тяжелый и неприятный осадок, все они заканчивались совершенно беспочвенными оскорблениями со стороны Скотта. Еще хуже было то, что в этом кошмаре сын представал перед Сэмом то шестнадцатилетним юнцом, то десятилетним мальчиком, то ребенком пяти лет. Но в любом возрасте он был чужим, холодным, враждебным, он просто задыхался от злобы. «Что с тобой, этого не может быть, ты ведь ребенком был совсем другим?» – спрашивал его Сэм, а тот в ответ разражался площадной бранью.