Смерть или слава - Владимир Васильев

Штурмовики приближались.

В следующую секунду я понял, что все обстоит как раз наоборот. Это все-таки скафандр, а изнутри он похож на живое существо. Потому что это биоскафандр, надстройка над человеческим организмом. Мостик, провешенный от бездушного корабля к живому капитану.

Ко мне.

И мне во что бы то ни стало нужно влезть в этот полуживой костюм, застегнуть его, натянуть шлем и слиться с присланным за мной корабликом. Влезть быстрее, чем штурмовики чужих успеют разнести кораблик и нас вместе с ним в мелкие клочья.

– Простите, девочки, – сказал я стал торопливо раздеваться. Догола. У Юльки поползли вверх брови, но она смолчала, а Янка, кажется, нисколько не удивилась. Только одобрительно кивнула.

Костя поперхнулся очередным вопросом. А я, словно проделывал это уже сотни раз, повернулся к скафандру спиной, и скользнул в штанины сначала одной ногой, потом другой. Прикосновения к подкладке-плоти я вообще не почувствовал.

Теперь руки. Левая. Правая. Шлем опускается на голову сам собой, и сам собой застегивается шов на животе и груди.

А в следующий миг в тело впиваются тысячи игл, я на мгновение умираю, и тут же воскресаю, а время останавливается.

Здесь были все. И Мишка Зислис – офицер-навигатор, и Суваев – офицер-аналитик, и Фломастер – офицер-канонир, и Ханька, и Риггельд, и Хаецкие, и Мустяца с Прокудиным, и еще сотни и сотни волжан. Чуть ли не все. Даже Феликс Юдин был здесь. Однако это были не только мои старые друзья и недруги. Это был мой экипаж, а сам я лишь на малую частичку оставался Романом Савельевым, экс-старателем с Волги. Я был кораблем, и корабль был мной, и кроме того – Зислисом, Суваевым, и всеми-всеми-всеми. Я видел и знал, все, что происходило со мной сейчас, и все, что происходило со мной миллионы лет назад. И еще – я знал больше остальных, потому что был капитаном. Мозгом. Той малой сущностью, которая принимает большие решения. Без меня корабль не покорился бы и тысяче операторов с любым уровнем доступа.

У Волги кипел бой – чужие из Ядра крушили оборону «наших» чужих. И тянулись ко мне-кораблю. Это следовало пресечь. И я начал пресекать, а экипаж меня умело поддерживал.

Штурмовики, пытающиеся атаковать капитанский бот, я прихлопнул походя, как комаров. Не так уж это было и сложно. Потом позаботился о неинициированной части экипажа – четверке, которая недавно вместе со мной взошла на борт моего личного кораблика. Все четверо станут офицерами высших ступеней в корабельной иерархии. О них стоит позаботиться… Да и Риггельд будет рад. Юльке. Это я знал точно, хотя нельзя сказать, что я проник в мысли Курта Риггельда. Скорее, я услышал его чувства.

В общем, я отрастил еще два кресла и усадил всех, чтоб не ушиблись, когда бот будет швырять на виражах. В атмосфере бот всегда швыряет. Да и перегрузки – это моему телу в биоскафандре все равно…

И – вверх, вверх, прочь от поверхности, к древнему кораблю, который теперь был мной и волжанами. Одновременно.

Крохотная пылинка – капитанский бот – молнией пронзил волжский воздух, оставляя могучий инверсионный след. Завис над носовой частью крейсера – необъятного, как планета. А потом ринулся к обшивке, словно хотел расшибиться вдребезги.

Но, конечно же, ничего со мной не случилось. Корабль втянул бот-пылинку, как лужица ртути втягивает отдельную капельку. Втянул, и передал в область командных рубок. Кстати, мой заклятый враг Феликс Юдин сейчас занимался именно внутренним транспортом, но он не мог сделать мне ничего плохого, потому что я был им, а он – мной, а вместе мы были кораблем. Могучим звездным крейсером.

Бот достиг капитанской рубки, соприкоснулся с ее стенами и быстро слился с ними в единое целое. Изумленные Юлька, Чистяков, Смагин и Яна, не вставая из кресел, вдруг оказались вместо маленького кораблика в просторном сферическом зале, окруженном звездами и искорками вражеских кораблей.

А я окунулся в битву.

Это была славная битва.

Премьер-адмирал сат-клана Свайге, не отрывая глаз от экранов, откинулся в кресле.

Он понял, что умрет в ближайшее время. От боевого клина, доверенного ему Галереей, осталось всего шесть кораблей. Флагман и пять крейсеров. Четверть от первоначального числа. Ну, возможно еще мелкие боты с выносными генераторами где-нибудь в сторонке болтаются. Хотя, нетленных всегда отличала дотошность – они уничтожали все до единого корабли противника, даже самые малые, и никогда не брали пленных.

Не в лучшем положении пребывали и союзники: Рой потерял все корабли, кроме трех; азанни распылились и понять что же осталось от их крыла не представлялось возможным; разрозненные группки кораблей цоофт еще трепыхались меж двух кинжальных вееров, но слепому было видно, что нао их сочтены.

Что касается а'йешей – Ххариз Ба-Садж склонялся к мысли, что их силы в этой области пространства уничтожены полностью.

Исполинский корабль Ушедших безучастно висел в атмосфере, игнорируя разразившуюся вблизи Волги локальную бурю. К сожалению, не справились эксперты союза с боевыми секретами исчезнувшей расы.

У премьер-адмирала не было даже связи с Галереей, чтобы оповестить Вершителей расы о полном провале операции по захвату и изучению техники Ушедших. Бесценная находка ускользнула из рук, хотя ее удалось коснуться. Только коснуться. А тот факт, что она оставалась заклятым врагам в качестве боевого трофея, не оставлял никаких иллюзий относительно будущего.

Будущее представлялось Ххариз Ба-Садж мрачным.

Впрочем, лично у него и его солдат будущего просто не было.

Один из вееров нетленных развернулся к планете и ринулся в атмосферу, туда, где застыл корабль Ушедших. Остальные два перегруппировывались, чтоб с нового захода окончательно разметать недобитые остатки флотов союза.

Ххариз Ба-Садж настроился достойно встретить смерть, прикрыл глаза, и до отказа развернул гребень. Он давно приготовил себя к этому мгновению, хотя втайне надеялся, что оно никогда не наступит.

Но смерть почему-то медлила. Невнятное восклицание ординарца заставило его открыть глаза.

Происходило нечто странное. Корабля Ушедших больше не было в атмосфере Волги. И веера нетленных там уже не было – весь экран занимал чудовищный спиральный смерч, постепенно расползающийся вширь. А безучастный гигант, непонятным образом вознесшийся в открытый космос, занимался тем, что добивал оба веера нетленных и случайно подвернувшиеся разрозненные корабли союза.

В мгновение ока нетленных не стало – бестелесный вакуум подернулся почти физически ощутимой рябью, и тысячи светящихся черточек померкли. А потом эта призрачная рябь исчезла, и флагман основательно тряхнуло, словно он находился не в вакууме, а в атмосфере планеты.

– Мать-глубина! – вырвалось у Ххариз Ба-Садж. Но уже в следующее мгновение он взял себя в руки и заорал в интерком: