Пепел звезд - Елена Гайворонская

– Ты слишком торопишься.

– Потому, что у меня мало времени. Скоро я возвращаюсь в Штаты. И мне невыносима мысль о том, что наша встреча была всего лишь мимолетной связью. Не можешь дать ответ сегодня – хорошо. Но не говори сразу: «Нет». Позволь мне звонить тебе из Кливленда. Я буду ждать, когда ты решишься ответить: «Да». Поверь, я смогу сделать тебя счастливой.

– Я не знаю, не знаю… Ты нравишься мне, но это так неожиданно… Я еще не разобралась в себе, – она просительно улыбнулась. – Давай я пока буду просто твоей девушкой. А там увидим…

– Ну что ж, – вздохнул Борис, – по крайней мере, я знаю, о чем просить Деда Мороза.

– Будь осторожнее в своих желаниях, – Ада внезапно погрустнела. – Иногда они могут исполниться… Но дорогой ценой.

Новый год – это, пожалуй, единственный праздник, в который даже самые циничные люди вдруг впадают в детство. Устроившись поудобнее, за столом изысканным или скромным, добросовестно выслушав традиционное обращение президента, под бой телевизионных курантов, они наполняют свой бокал и, осушив его до дна, начинают с волнением ждать. Волшебства. Давно забытой сказки. Несбывшейся мечты. Или просто появления чего-то нового, чистого, светлого, если не в жизни, то хотя бы в собственной душе…

Вечер тридцать первого декабря у каждого шел своим чередом.

Квартира Дмитрия находилась в новом высотном доме в одном из обжитых районов мегаполиса. На последнем этаже.

– Зачем ты так высоко забрался? – стоя на пороге лоджии, тоскливо спросила Лена.

– Мне хотелось быть ближе к звездам. Видишь, мне удалось. Здесь замечательно. Такая тишина! Никакого городского шума. Лишь изредка – вой ветра, пение дождя, шелест снега… А в Новогоднюю ночь слышен бой Курантов.

– Не может быть.

– Ты сама сможешь услышать. Если захочешь.

Огненно-красный «Феррари» подкатил к неказистой «хрущевке». Высокая яркая брюнетка в строгом черном пальто, отделанном норкой изнутри, с большим праздничным пакетом в руке шагнула по разбитой дорожке к покосившемуся крылечку подъезда.

Ватага обвешанных мохнатой разноцветной мишурой подростков, прокричал: «С новым годом!» обсыпала Аду дождем пестрых конфетти. Рассмеявшись, она помахала им в ответ. Поднялась по стесанной лестнице на четвертый. Надавила на кнопку звонка. За дверью раздались шаркающие шаги.

Мать отворила, даже не спросив: «Кто?»

– Здравствуй, мама, с праздником.

– И тебя тоже. Ты теперь – модель года?

– Да. Я могу войти?

– Входи.

Марина крутилась перед зеркалом, как школьница. Конечно, ведь это будет первый в ее жизни настоящий Новый год. Дом. Телевизор с традиционно-поднадоевшим «С легким паром». Накрытый «экономкой» стол. Не хватало елки, но стоит ли обращать внимание на подобные мелочи?

Внизу раздался страшный грохот. Затем набор изощренных ругательств.

– Антон! – крикнула она, перегибаясь через перила лестницы, – это ты?

– Нет, блин, Дед Мороз! – ворчливо донеслось в ответ. – Гляди, че принес!

Марина сбежала вниз и, всплеснув руками, ахнула: посреди холла величаво покоилась, источая аромат неведомых лесов, огромная пушистая красавица-елка.

– Все руки исколол об нее, заразу.

– Вот это да! – просияла Марина. – А как ее ставить?

– Черт его знает, – почесал за ухом Антон. – Я никогда этим не занимался.

– Я тоже, – призналась Марина.

– Ладно, щас что-нибудь придумаем. Здоровая, блин, еле допер. В тачку не лезет! Антон старался выглядеть озабоченным, но во всем облике ощущалась гордость.

– Зато настоящая! Да?

– Да! – Марина, подпрыгнув, повисла на муже, целуя его в прохладные с мороза, губы.

– Тащим ее в гостиную, к чему-нибудь привяжем. К батарее, например.

– Ребят позвать на помощь?

– Ни в коем случае, – возразила Марина. – Это наш Новый год и наша елка. Могу я сегодня обойтись без их рож?

– Разумеется.

Для батареи елка оказалась велика.

– Черт, – сказал Антон. – Что с ней делать?

Запиликал домофон. На мониторе видеонаблюдения возникла физиономия Аркадия.

– Антон, ты дома?

– Нет, меня нет. Но раз пришел, входи. Разве ты не улетел к своим?

– И прилетел. Срочное дело, – в дверях возник Профессор с кейсом в руке.

– У меня тоже. Ты знаешь, как поставить эту заразу?

Глаза Профессора зашкалили за оправу очков, все же он постарался сохранить невозмутимость.

– Ведро с песком нужно. И крест.

– Ты че, Профессор? – покрутил пальцем у виска Антон. – Перебрал? Какой крест?

– Сам ты! – обиделся Профессор. – Говорю, так слушай, раз сам не рубишь. Крест или треногу такую, – он растопырил три пальца, – для устойчивости. До таких лет дожил… Погляди вот документы…

– Какие бумажки на Новый год? – взъерепенился Антон. – Ведро, может, я и найду. Земли тоже можно нарыть. А треногу где взять?

– Эх, молодежь… – глубокомысленно изрек Профессор. – Поехали.

Прибыли они через час. Антон тащил ведро с песком. За ним Профессор торжественно, как знамя на параде, нес железный треножник.

– Где взяли?

– Там уж нет, – загадочно улыбнулся Антон. – Отойди, женщина, не мешай.

– Подумаешь! – фыркнула Марина, демонстративно поворачиваясь к ним спиной, прибавляя громкость в телевизоре.

Мужчины возились с таежной красавицей, как студенты на практике, веселясь, подначивая друг дружку.

– А в Сибирской тайге ох, какие ели!

– Соскучился?

– Ужасно! Марин, а «шампунь» достала?

– Шампанское пить собрался? – изумился Аркадий.

– Как положено! «Круг.» Что мы, хуже людей?

– Да, – ехидничал Профессор. – Что у нас, денег нет?

– Вот именно.

– Вот! – вскорости отрапортовал Антон. – Как вкопанная! У всех бы мужиков так стоял! Марин, врубай президента.

– Скоро Крот там трепаться будет: «Дорогие россияне, а, в особенности, Антон Викторович Громов, по кличке Гром…»

– …и Аркадий Самуилович Гриневич, по кличке Профессор, и другие официальные лица… – подхватил Антон.

Они оба покатились со смеху и ржали все «Обращение», точно по телевизору передавали концерт Хазанова. Их веселье передалось и Марине.

– Марин, давай мы и тебе прозвище придумаем! Черный бриллиант! – Антон ущипнул жену за щеку.