Ричард Длинные Руки - гауграф - Гай Юлий Орловский

– И что?

– Должно беспокоить, – закончил я.

Он сказал победоносно:

– Да я велел наготовить сотню таких костюмов! У меня целая комната со всякими и разными!

От замка навстречу пошли добротные, но далеко не новенькие дома, рассчитанные на несколько семей. На гумнах в порядке овины, амбары, все из толстых досок, слышится перестук молотков из кузниц, доносится скрип деревянного журавля.

Сэр Клавдий сам с моего милостивого разрешения возглавил отряд, которому поставлена задача захватить замок барона Доминика, отборный отряд из трех десятков «лучших из лучших» возглавил Ульрих, виконт Росберт, шурин графа Колдуина, ибо не дело гроссграфа командовать такой малостью.

Сейчас он горделиво вел по широкой укатанной дороге между возделанными полями по обе стороны, садами. Дальше пошли столетние дубы и березы, отгораживая дорогу от мира, я подумал, что здесь это как раз некстати: за ними легко хорониться всяким разбойникам. На вооруженный отряд не нападут, а одиноким крестьянам приходится несладко.

Ангелхейм пристроился ко мне и расспрашивал подробности, как там в забугорном королевстве, правда ли, что там женщины ведут себя… ну, вы же понимаете меня, дорогой друг, ведут себя весьма и весьма?..

Бобик носился вокруг, а когда понял, в каком направлении идем, исчез и начал азартную охоту на зверей, птиц, а, главное, рыб.

– Господи, – вскрикнул один из рыцарей потрясенно, – но рыб, рыб где берет?

– Хорошие рыбаки места знают, – заверил я, – да не сказывают…

– А почему рыб?

– Растет, – объяснил я. – Для костей надо много фосфора и кальция. А их больше всего в рыбе.

Затем Бобик принес оленя, вызвав опасливый восторг у рыцарей, а он, поискав глазами сэра Растера и не найдя, печально вздохнул и сунул добычу сэру Ульриху. Тот принял и неосторожно похвалил. Это вызвало такой бурный энтузиазм у Бобика, понявшего, что делает все правильно, что ошалелый сэр Ульрих всю дорогу принимал гусей, уток, кабанов, ланей, крупных рыбин и даже барсуков, благодаря чему на привале не пришлось раскрывать седельные сумки с провизией.

Бобика все нахваливали, хоть и поглядывали опасливо на его жуткую пасть.

И дальше он всю дорогу носился вокруг, вспугивая засевших в кустах или высокой траве птиц, а потом бодро возвращался и докладывал, что они прятались в засаде и собирались напасть, а он, какой молодец, вовремя заметил и помешал коварным замыслам.

– Молодчина, – нахваливал я, помня, что в последние рейды его с собой не брал, уже гроссграф далек от народа, а майордом так и вовсе. – Что без тебя бы делали, чудо мое преданное?

Перевалив небольшую гряду холмов, мы въехали в жаркий полдень, земля стала бурой, только ровными рядами стоят вдоль дороги могучие кипарисы, листья покрыты дорожной пылью и кажутся металлическими. Сэр Ульрих присматривался к вырастающим справа раскидистым оливам, древним, но крепким, наконец вытер лоб тыльной стороной ладони и сказал озабоченно:

– Хоть места здесь и меняются… слишком быстро, но припоминаю, за той рощей хороший ручей с прекрасной водой. Отдохнем два-три часа, коням нужен отдых.

– Хорошее место, – согласился я. – Я поеду вперед, посмотрю, что там и как.

– Ваша светлость, – запротестовал он. – Так не положено!

– Я быстро, – заверил я.

– А отдохнуть?

– Мой конь еще не устал, – ответил я.

Про меня не спрашивал, это же понятно, люди крепче и вынесут любые тяготы.

Граница с Турнедо, чьего могущества я всегда опасаюсь больше, чем даже императорской армии, не такая уж и беззащитная. Укрепил ее сразу же после Каталаундского турнира еще король Барбаросса. Ряд рыцарей, с которыми я сражался против южан, а потом с ними помогал Барбароссе, получили от него крупные земельные владения на границе с Турнедо. Великолепный замок Хоффмана и его земли я сам отдал Будакеру, едва ли не самому верному моему вассалу. Плохенький замок Гяуссера и его немалые владения передал Тамплиеру. Они с Будакером сразу же сдружились и всячески помогали друг другу. Замок Будакера почти в тылу Тамплиера, что очень удобно, ибо Тамплиер несокрушим, однако против большого числа воинов и ему не выстоять, в этом случае помощь Будакера с его многочисленными отрядами неоценима.

Мало этого, я еще сделал не очень достойный рыцаря поступок, но вполне нормальный для политика: даже не просто нормальный, а достойный похвалы за эффективность. Племя троллей, которое я так ловко сумел переселить из леса на своей территории на земли Гиллеберда, обеспечили ему головную боль с утра до вечера постоянными набегами на села, пашни и города.

Конечно, с его могучим войском он сумел бы уничтожить их в прямом столкновении, но в огромном лесу, что намного больше армландских, тролли непобедимы. Так что вторгнуться в Армландию, лишившуюся половины своих войск, ему и очень хотелось бы, но все что-то мешает…

Да и нужен весомый предлог, ибо король пока еще не король в привычном значении, а всего лишь один из могущественных лордов, которому доверили быть судьей и арбитром в рыцарских спорах. А сами рыцари руководствуются в своей жизни… э-э… рыцарскими законами, что вообще-то экономически невыгодны.

Однако, насколько помню, рыцарство уходило из жизни медленно и неохотно. Даже преподлейшие из плебеев цеплялись за него и старались не отпускать, чувствуя невосполнимую потерю. Скот живет в каждом из нас, и скотом жить легче, но и благородство, как ни странно, есть в каждом.

Но все-таки с горы легче, чем на гору. Все понимаем необходимость работы, учебы, но стараемся увильнуть от того и другого. Все мы вешаем на стенку режим или распорядок дня, в котором есть и жим гантелей, и обучение языкам, и много чего еще, но и недели не проходит, как снова катимся вниз…

Потому мы хамели и хамели от поколения к поколению, но чтоб самим было не так уж позорно в своих же глазах, называли это освобождением, сбрасыванием оков, раскрепощением, избавлением от условностей прошлого. В конце концов обнаглевший плебс взял верх везде, рыцарство стало высмеиваться именно за его благородство, за верность слову, за честь, за идеалы, а последний рыцарь был объявлен выжившим из ума идиотом, «рыцарем Печального Образа»…

Рыцари ушли из общества и стали открывать и завоевывать для человечества все новые земли: Колумб, Магеллан, Кортес, Писсаро, Пржевальский, Невельский, Беллинсгаузен, Лазарев, Васко да Гама, Кук… и тысячи других, но когда их эпоха кончилась тоже, рыцарей не стало вовсе, только отголоски рыцарства встречались иногда, но торжествующее быдло топтало их везде.

Совсем недавно, к примеру, футболисты держались рыцарственно и, забив гол, сочувственно улыбались противнику и продолжали игру. Сейчас же скотская натура плебея требует выражения быдлячего восторга: игроки носятся по полю, вскидывая кулаки характерным жестом, мол, засадили по самый локоть, такое же быдло на трибунах ревет от восторга, хотя сегодня там президент страны, глава правительства… впрочем, такое же быдло, раз пришло на стадион, а не, скажем, в Большой театр.