Единственное желание. Книга 2 - Надежда Черпинская

он и сирота, но друзей у него хватает. Мы ему сгинуть безвестно не позволим. Уж поверьте! Так?

– Мы друзей не бросаем! – заверил Наир. – А он – наш друг, настоящий друг!

– О, да! – Настя улыбкой поддержала полукровку. – Даже если он сам думает, что никому не нужен. Посмотрите на нас, миледи – да мы за собственные жизни так не переживаем!

– Ну, за жизнь его можно уже не волноваться! Некоторое время придётся погостить в Орсевилоне. При должном уходе через пару дней он уже будет на ногах. У нас тут есть лекарка одна, старуха Луввир, она такие снадобья готовит – мёртвого оживит. Скоро будет здоров ваш герой. Надолго вот только? Опять из огня да в полымя, опять в путь-дорогу, так?

– Матушка, мы же мужчины, воины. Ну как иначе? – добродушно заворчал Далард.

– Может, про что-нибудь весёлое поговорим? Не поминки же у нас, – встряла в разговор юная Эрид, которой все эти сетования матери уже порядком надоели. – Далард, расскажи, что там в Кирлиэсе! Про короля, про придворных дам. Ой, а про бал в Жемчужных Садах? Ты же был там?

– Да мы все были, – пожал плечами Первый рыцарь. – Что там рассказывать… Моя миледи Лиэлид была, разумеется, краше всех. В таком роскошном платье, что ни у одной дамы в Кирлии не сыщешь. Надела она глейнские жемчуга, что я ей подарил. А ещё…

***

Когда Настя проснулась, солнце уже вовсю светило в окна, и время, судя по всему, близилось к полудню.

Рыжая потянулась блаженно, не чувствуя никаких угрызений совести. Можно иногда побыть соней и лежебокой, особенно в такой королевской постели и в такой удивительном месте. Когда ещё выпадет шанс спать вот так: сладко, ни о чём не тревожась, ничего не страшась.

Пробудившийся разум тотчас напомнил, что поводов для беспокойства хватало, и байковое послевкусие сна улетучилось в одно мгновение.

«Эливерт!» – многозначительно и нетерпеливо напомнил внутренний голос.

И Настя, ещё раз потянувшись лениво, как кошка, поспешила встать.

Золотой солнечный свет нещадно заливал комнату, и в ней уже становилось душновато. Пора было прогуляться.

Настя обнаружила на спинке кресла простое синее платье с затейливой шнуровкой на груди. Мысленно поблагодарив заботливую матушку Даларда, тотчас примерила обновку. Одеяние село идеально. Шнуровку, правда, почти не пришлось затягивать – всё-таки у Насти с формами всё было хорошо, в отличие от Эрид, плоской, как мальчишка.

Посиделки вчера затянулись до глубокой ночи. Госпожа Вилирэн, истосковавшись по сыну, никак не хотела его отпускать, да и остальных тоже. Окрестности не баловали хозяйку Орсевилона приятными соседями, и общаться ей было особенно не с кем.

Правда, даже за долгими разговорами, мать Даларда не забывала о своём подопечном и несколько раз покидала обеденный зал, дабы осведомиться, не нужно ли чего-нибудь Эливерту.

Эрид, разумеется, тоже не спешила идти спать. Бедная девчонка и вовсе изнемогла от скуки в этой глуши. Подруг или кавалеров её возраста и сословия здесь вовсе не водилось. Потому она была на седьмом небе от счастья, имея возможность поговорить с кем-то новым, незнакомым. Да и брата своего она любила искренне и беззаветно.

Темы, близкие девочке, впрочем, были Насте далеки и неинтересны. Сестра Даларда производила вполне приятное первое впечатление, но всё-таки имела несколько очевидных недостатков, которые бросались в глаза, стоило поговорить с ней хоть пять минут.

Она была совсем не похожа на брата и мать. Слегка взбалмошная, немного капризная, чуть высокомерная и, разумеется, чертовски избалованная. Ведь она была единственной дочерью владетельницы Орсевилона, и, с учётом постоянного отсутствия брата, именно ей доставалась вся забота матери.

Суровая миледи Вилирэн таяла в одно мгновение, когда дело касалось её детей. И Эрид этой её слабостью умело пользовалась.

У Насти Далард уже давно вызывал ассоциацию с большим и добрым псом, вроде сенбернара. Этакий флегматичный, невозмутимый и огромный как дом – он знал себе цену, осознавал свою силу… и потому мог позволить себе быть тихим и благодушным. Крупные собаки редко лают и обычно не выказывают неоправданную агрессию.

Им это зачем? Ну, кому в здравом уме придёт в голову лезть к этакому чудищу размером с маленького слона?

Теперь Рыжей как-то невольно захотелось продолжить эти сравнения…

Вот миледи Вилирэн скорее походила на породистую, хорошо выдрессированную овчарку или добермана. Вроде тоже тихая и невозмутимая – ведь воспитанная собака не позволит себе недостойное поведение, но эта иллюзия никого не введёт в заблуждение. Потому что даже самый сдержанный доберман, всё равно остаётся доберманом. И лучше от него всё-таки находиться на почтительном расстоянии.

А вот Эрид почти сразу показалась похожей на мелкую декоративную собачку, вроде болонки или шпица. И не только из-за её роскошных кудряшек.

Просто лаяла она часто, не по делу, и явно не думая о том, что этим может досаждать кому-то. Она знала доподлинно, кто в доме любимая игрушка хозяйки, а потому считала, что ей позволено всё.

Настя сначала изумилась: одна семья, а такие разные дети! Потом списала всё это на юный возраст Эрид и естественное для любого подростка стремление привлечь к себе внимание. Подрастёт девочка и ума наберётся, а пока…

Пока лучше послушать её мать. Вот уж кладезь мудрости!

Настя весь вечер заворожённо смотрела на эту женщину и только диву давалась. Как могут в одном человеке умещаться две такие крайности: холодный расчётливый ум и безгранично доброе сердце?

Она не была похожа на Надежду Андреевну внешне или характером, но почему-то именно здесь, именно в этот вечер, слушая эту даму, Романова вдруг мучительно ощутила тоску по дому. Ей так захотелось увидеть свою маму, обнять её, поцеловать в щёку, уткнуться ей в плечо и сидеть так долго-долго, в тишине, потому что в такую минуту любые слова лишние.

Эти эмоции что-то разбередили в душе, и, уже вернувшись в комнату, Настя ещё долго не могла уснуть – ворочалась, вспоминала, думала.

Задремала она уже ближе к утру и проспала до полудня, но, кажется, никто её в этом упрекать не собирался.

Рыжая умылась, заплела косу и поспешно вышла.

***

Настя пока плохо ориентировалась в Орсевилоне, а из прислуги ей никто на глаза не попался, но она сочла, что и самостоятельно сможет отыскать комнату Эливерта. Романова редко плутала и легко находила дорогу даже в незнакомом месте. Во всяком случае, когда не была напугана до смерти, как в Ялиоле или Алру.

Внутреннее чутье и на этот раз