Скоро будет буря - Грэм Джойс

Рейчел прикинула, что после отъезда прошло уже достаточно времени и можно без помех продолжить поиски. С вновь обретенным оптимизмом и энергией Джеймс предложил прокатиться в Сарлат. Поскольку Рейчел заявила, что хотела бы в одиночестве провести день под крышей, все втиснулись в одну машину.

– Ну поехали! – умоляла Джесси.

Рейчел ужасно устала от всей этой компании.

– Мне как-то нездоровится, – заявила она.

– Месячные, что ли? – с восхищенным ужасом спросила Бет.

– Это-то у нее от кого? – удивилась Сабина. (На самом деле от Джесси.)

– Можно и так сказать, – рассмеялась Рейчел. После этого они уехали.

Рейчел распахнула тяжелую лакированную дверь, ведущую в комнату Мэтта и Крисси. Ставни были закрыты. Тоненькие лучики света сквозь щели проникали внутрь, но другая половина комнаты оставалась в тени. Что-то в этой комнате не нравилось Рейчел; не что-либо определенное, а скорее общая аура, которая показалась ей гнетущей, когда она прежде рылась в ящиках. Аура никак не вязалась с комнатой в целом, она никак не вязалась с Крисси или Мэттом по отдельности. Это было что-то порожденное ими обоими. Рейчел не знала почему, но ей было спокойнее, когда она видела их по отдельности.

Мэтту она не доверяла. Он был, в общем, слишком славным, слишком веселым, слишком простым. Не подобало человеческому существу постоянно находиться в радостно-воодушевленном настроении. В каждом человеке есть что-то скрытое, угнетенное. Какова же темная сторона Мэтта? Такие люди, как он, всегда ее настораживали. Он был похож на человека, который стоит перед зеркалом, но не отражается в нем.

А Крисси была слишком поверхностной. И Рейчел чувствовала что-то еще – чувствовала интуитивно; но эти ее предубеждения против Крисси никогда не подтверждались. Была какая-то опасность, угроза. Рейчел заметила в Крисси некоторое стремление завоевать внимание Джесси и не раз ловила себя на том, что напряженно вслушивается в ее разговоры с девочкой. И в то же время, чувствуя в Крисси какую-то прихотливую безответственность, глубинную неуравновешенность, Рейчел защищалась от нее как бы во имя интересов Джесси. Она понимала и одобряла попытки Сабины оградить Джесси от такого общества

Но больше всего Рейчел тревожилась, когда Мэтт и Крисси были рядом. Вместе они представляли собой непреодолимую силу. Действуя заодно, они могли бы убедить кого-нибудь вроде Джесси дернуть за хвост тигра, если бы усмотрели в этом хоть какую-то забаву. И другие тоже не могли устоять перед их чарами: они умели заразить всех весельем или повергнуть в печаль, причем Джеймс или Сабина даже не подозревали об этом. У обаятельной парочки были поразительные способности к скрытому лидерству. Если Мэтт высказывал какую-то мысль, то Крисси, бывало, сразу могла зарифмовать эту мысль, дети весело хлопали в ладоши, а Джеймсу и Сабине ничего не оставалось делать – только последовать их примеру. Все это выглядело очень странно, если учитывать существующие между ними отношения, но Джеймс и Сабина, казалось, находятся в загадочной зависимости от этой пары, хотя, по здравом размышлении, все выглядело совсем по-другому.

И кроме того, они пребывали в сильнейшей зависимости друг от друга. Их близость часто вызывала раздражение. Дело было не в том, что они при всех целовались и обнимались, хотя, конечно, давно женатым людям не полагается так себя вести и им это прекрасно известно. По мнению Рейчел, взрослым, которые на глазах у всех лижутся, как подростки, надо как следует надавать по башке. (Здесь, правда, Рейчел спросила себя, считает ли она более приемлемым поведение Сабины и Джеймса, которые никогда не обнимались при посторонних.) Но беспокоили ее вовсе не их страстные знаки внимания. Ее тревожила их глубокая и неразрывная привязанность друг к другу. Она пыталась понять, смогут ли они прожить друг без друга, если поодиночке казались столь беспомощными. Вот почему она с таким интересом наблюдала за отношением Мэтта к Сабине. Она поняла, что он задумал. Он не хочет Сабины. Мэтт знал, как Джеймс с ним обошелся, и нашел способ поквитаться. Самым ужасным Рейчел казалось то, что Крисси, которая тоже, скорее всего, обо всем знала, непроизвольно участвовала в заговоре, позволяя всему идти своим чередом. И, помимо всего прочего, именно это заставило Рейчел предположить, что у Крисси и Мэтта далеко не добрые намерения по отношению к Сабине и Джеймсу.

Она открыла ставни – и, подобно румянцу, разливающемуся по щекам, по комнате разлился яркий солнечный свет, настырно вторгаясь в самые отдаленные пыльные уголки. В скрипучем зеркальном шкафу хлопчатые юбки и блузки Крисси висели вперемешку с рубашками Мэтта. Когда Рейчел раздвигала вешалки, от одежды исходил запах духов Крисси. Не зная точно, что ищет, она пошарила в карманах и прощупала пиджаки. Когда она закончила осмотр шкафа, в закрывающейся зеркальной дверце промелькнуло зеркало трюмо, отражая наблюдающую за ней фигуру.

Конечно, это было ее собственное отражение во втором зеркале, но от испуга у нее перехватило дух. В доме никого больше не было; напрягая слух, она слышала только стук своего сердца.

После шкафа она снова принялась за комод, внимательно все осматривая и стараясь не нарушать порядок. Здесь ее не ожидало никаких сюрпризов. В ящике с нижним бельем Крисси на сей раз обнаружились чулки с поясом, противозачаточный колпачок и спермицид. В следующем ящике лежали носки и трусы Мэтта и, кроме того, небольшой запас марихуаны, папиросная бумага и железная курительная трубка. Третий ящик был битком набит грязным бельем, ожидающим отправки домой.

Туалетный столик был заставлен фантастическим количеством женской косметики: тюбиками, флакончиками, кремами, маслами. Но когда Рейчел посмотрела в зеркало, ее взгляд упал на сумочку, лежавшую в одном из прикроватных ящичков.

В сумочке почти ничего не было, но в боковом кармашке Рейчел обнаружила фотографию Мэтта. Он выглядел моложе и носил более длинные и, как это ни странно, совсем светлые волосы. Его темные глаза смотрели напряженно и проницательно. На фотографии он был снят рядом с каким-то каменным монументом или даже с надгробием на кладбище. Нельзя было точно сказать, где находится это место, но надпись на монументе читалась без труда:

Если я говорю языком ангельским,

а любви не имею,

то я – медь звенящая.

Если я не имею любви,

то я ничто.

Рейчел показалось, что она узнала, откуда эта цитата[43]. Она нашла еще одну фотографию, на которой около того же монумента была снята Крисси – с бледным лицом, ярким макияжем, темными-темными волосами. Рейчел стало интересно, где и когда были сняты эти фотографии. Она положила их на прежнее место.