Пламя страсти - Сьюзен Джонсон

— Где же я найду сковородку такой величины? Хэзард тут же вспомнил ее способности к кулинарии и решил не усложнять себе жизнь:

— Я думаю, мы сумеем найти себе другое занятие.

— Ну вот теперь у меня просто отлегло от сердца! — со смехом ответила Венеция, и им обоим стало легко и весело.

Когда до стада бизонов осталась миля, все разговоры прекратились, охотники обменивались только знаками. У бизонов был отличный слух, поэтому неподкованные лошади и молчаливые всадники старались двигаться как можно тише по высокой зеленой траве. Они проехали еще полмили, и разведчик знаками дал понять, что стадо на месте и до него совсем близко. Всадники разъехались. Соскочив с лошади, Хэзард быстро снял с себя рубашку и штаны, оставшись в одной набедренной повязке. Не говоря ни слова, он отдал Венеции свою одежду и, легко поцеловав ее, снова вскочил в седло.

Разведчик на холме дважды прокрутил рубашку над головой и бросил ее. Прежде чем рубашка коснулась земли, лошади пустились вскачь, оставляя за собой клочья вырванной травы. Чалая лошадь Хэзарда, чей хвост и гриву украшали перья, почуяла запах бизонов и без понукания стрелой понеслась к стаду. Бизоны паслись на зеленой траве, их было около двух тысяч. Венеция успела увидеть, как Хэзард пристрелил своего первого бизона. Потом стадо понеслось вскачь, и все скрылось в густой пыли.

Час спустя пыль осела, открывая взгляду зеленую равнину и сотни убитых бизонов. Женщины поехали туда с мальчиками и стариками, ведя в поводу вьючных лошадей. Венеция нашла Хэзарда довольно далеко от всех. Он разделывал тушу жирной самки бизона. На жарком солнце он весь покрылся потом, но его движения оставались четкими и быстрыми. Его руки всегда привлекали внимание Венеции, и она в который раз поразилась их грациозности и силе. Несколько внушительных порций мяса уже лежали на снятой шкуре.

— На это уйдет некоторое время, — заметил Хэзард, отрезая очередной кусок мяса. — Тебе, наверное, лучше вернуться в деревню.

— Скольких тебе еще придется разделывать?

— Я застрелил пятерых, но о трех из них позаботятся мои дяди. И все-таки мне понадобится не меньше двух часов. — Хэзард посмотрел на солнце, которое достигло зенита и нещадно палило. Охотничья лошадь Хэзарда была вся в мыле и тяжело дышала, а его собственное обнаженное тело в одной набедренной повязке лоснилось от пота. — Почему бы тебе не уйти в тень? — предложил он, откидывая прядь волос с лица.

— Я ничего не имею против солнца, — беззаботно ответила Венеция и соскочила с Петы.

Она стояла перед ним с непокрытой головой, с голыми руками и ногами, и он не удержался:

— Светское общество Бостона не одобрит твой загар.

— Я не собираюсь возвращаться, поэтому могу загорать сколько душе угодно! — с вызовом заявила Венеция.

Нож Хэзарда застыл в воздухе. Чуть повернувшись к ней, он посмотрел на нее из-под ресниц.

— А если у твоих родителей другое мнение на этот счет?

— Скажи, ты хочешь, чтобы я вернулась в Бостон? — затаив дыхание, Венеция ждала его ответа.

Хэзард смотрел на нее не мигая.

— Ты же знаешь, что я не имею права думать о том, чего хочу я. Мне приходится заботиться о моих рудниках и о моем народе.

Венеция ждала другого ответа… Но ведь Хэзард не сказал «нет», и она почувствовала, что снова может дышать.

— А если не считать этих проблем? — Венеция не собиралась отступать, но ее голос вдруг зазвучал робко.

— Если мы сбросим со счетов эти проблемы, то мы сбросим со счетов и весь мир, биа, — спокойно ответил Хэзард.

— Предположим, что мы можем это сделать. Что тогда? Ответь мне, что тогда?

Хэзард снисходительно улыбнулся.

— Тогда, мой ласковый котенок, я хотел бы, чтобы ты осталась со мной. Мне очень нравится наша жизнь здесь, в мире мечты.

— В таком случае у нас все получится! — радостно воскликнула Венеция. — Подожди, и ты увидишь.

— Как это всегда бывало у избалованной мисс Брэддок? — спокойно спросил Хэзард.

— Именно так!

Охваченная восторгом, Венеция бросилась к Хэзарду, так что бахрома на ее платье взметнулась. Она опрокинула его на землю, упала на него сверху и начала целовать, не обращая внимания на окружающих. Улыбаясь, целуясь, смеясь, они валялись по траве, как разыгравшиеся щенки, и свежий запах смятой травы щекотал им ноздри.

— Ты меня соблазняешь и отвлекаешь, — наконец прошептал Хэзард, крепко прижимая к себе Венецию. — Если мы сейчас же не прекратим, мухи съедят тех двух бизонов, которых я еще должен разделать. А вот, скажем, через пару часов я покажу тебе прелестный пруд совсем недалеко отсюда.

— Договорились, — Венеция радостно улыбнулась. — Давай я тебе помогу.

Хэзард отодвинулся от нее и сухо заметил:

— Тогда на это уйдет три часа.

— Ладно, в таком случае я не пошевелю даже пальцем, — с готовностью согласилась Венеция.

Разделывая бизонов, Хэзард установил новый рекорд скорости.

Они проехали несколько миль и остановились у глубокой расщелины, уходившей в поросшие зеленью холмы. Высокая скала стояла у входа в нее, словно башня средневекового замка. Густой подлесок, поваленные стволы деревьев создавали впечатление хаоса.

Они спешились и повели за собой лошадей сквозь колючий кустарник. Узкая тропа постепенно уходила вниз, их окружала абсолютная тишина и роскошная благоухающая зелень. Солнечный свет, то золотистый, то бледно-желтый, с трудом находил себе дорогу в плотной листве. В воздухе стоял аромат диких цветов, и Венеции казалось, что они попали в странный заколдованный мир.

Внезапно Хэзард отвел в сторону ветку дикой сливы, и перед ними раскинулась волшебная поляна, поросшая лютиками и шиповником, с трех сторон окруженная огромными ясенями и трехгранными тополями. Два вишневых дерева стояли у широкого, светлого пруда. Над головой звонко пели птицы, в траве стрекотали кузнечики, и это редкое по красоте место показалось Венеции воплощением рая.

— Хочешь поплавать? — спросил Хэзард. — Я, например, обязательно искупаюсь. Если только, конечно, вид крови не возбуждает тебя.

Венеция оглядела его смуглое блестящее тело, покрытое кровью бизонов, и насмешливо ответила:

— Нас, бостонских дебютанток, всегда учили, что следует попросить мужчину смыть с себя кровь, прежде чем он займется с вами любовью. Это было правило номер два.

— Какое же правило стояло в списке под первым номером? — усмехнулся Хэзард.

— А вот это секрет! Впрочем, ты скоро сам догадаешься…

Венеция стянула через голову платье и бросила его на траву. В черных глазах Хэзарда сразу полыхнуло жаркое пламя. Венеция стояла выпрямившись, ее груди как будто просили к ним прикоснуться.