Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации - Бен Уилсон

За пределами биржи все, включая женщин и детей, тоже участвовали в этом бизнесе, спекулируя вторичными паями, – крошечными частями, на которые делились большие паи; они были доступны по цене даже школьникам. Торговля дешевыми акциями в тавернах, кофейнях и на перекрестках вызывала такое же привыкание, как и настоящая игра на бирже. Как пишет де ла Вега, «Если некто провел бы иностранца по улицам Амстердама, а потом спросил, где тот находится, иностранец ответил бы “среди спекулянтов”, поскольку не было бы ни одного угла, где не обсуждали бы акции»[215].

В эпоху, когда богатство ассоциировали с землей, на которую есть право собственности, и с золотом, укрытым в сундуках, а также с другими осязаемыми вещами, революция, имевшая место в Амстердаме, на самом деле ломала все стереотипы. Современники, посетившие маленький сырой город, недоумевали, как он сумел с такой быстротой сделаться богатым и могущественным. Ответ во многом лежит внутри города. Этос Амстердама сводился в первую очередь к деланию денег и устранению всего, что мешает их делать. Религиозные преследования плохо сказывались на делах; свободные дискуссии и политические свободы – наоборот, хорошо. Создание современной системы финансов, банков, фондовой биржи и раскинувшейся на весь мир торговой системы – все это было новаторским, неортодоксальным, проявлением городской культуры, сфокусированной на прибыли и не боявшейся свободы мысли. Дух места, амбициозные иммигранты и безжалостные дельцы, все провоцировало динамику и предприимчивость. Город представлял громадную социальную сеть, внутри которой быстро и эффективно распространялись идеи и практики, порождавшие изменения.

Амстердам функционировал как сложная информационная биржа: от профессиональных брокеров до торговцев-ремесленников, весь город существовал благодаря знанию о значимых событиях. Узнай новости первым, и ты сможешь сорвать куш. Информация приходила по дипломатическим каналам; она прибывала от купцов других стран, с помощью корреспонденции, которыми обменивались деловые объединения по всему миру. В 1618 году в Амстердаме появилась первая современная газета для всех, Courante uyt Italien, Duytsland, &c, которая излагала политические и экономические новости, извлеченные из информационного потока, падающего на город.

Как город Амстердам не был совокупностью людей и сооружений. Нет, в его жилах текли абстрактные вещи – идеи, новости, планы и деньги, – а жилами была сеть социальных взаимодействий; однако он был неплохо приспособлен и к обычной жизни. Schuitpraatje – «разговор на барже» – красноречиво объединяет ощутимое и неощутимое, город информационного обмена и город реальных дел.

В 1610 году городские власти создали план трансформации Амстердама. Городской плотник Хендрик Якобсзун придумал удобную систему функционирования, опираясь на grachengordel, пояса каналов, которые будут образовывать полукольца, удаляясь от центра. Таким образом, рынки и склады по растущему городу смогут соединяться с портом водными артериями. Необычайно новаторский план для XVII века! Амстердам в форме веера отражал коммерческую жилку, которая и позволила ему подняться к величию. Но в учет шла не только эффективность, градостроители учитывали также удобство для жизни.

Амстердам был имперским метрополисом, он вырос на богатстве, текущем из Азии, Африки и Америки. Но он совсем не выглядел таковым. В нем немного больших площадей, роскошных статуй, широких бульваров, дворцов и впечатляющих строений по сравнению, скажем, с Римом или Лиссабоном. Амстердамцы предпочли удобный, разумно спланированный город – регулярную планировку, опрятные улицы, элегантные мосты, современное освещение улиц и доступные каналы. В Европе тогда были в моде города величественные и монументальные, со всем тем, что выносит на сцену театр абсолютной монархии. Но в республиканской Голландии не имелось силы, способной сносить частные дома вопреки желанию граждан. Зато тут, как и в Теночтитлане, муниципальные чиновники предписывали не только то, как должны выглядеть новые сооружения, но и максимальный размер ступенек у входа. Все, что строилось, все фасады должны были «сочетаться с планом городского архитектора». Особенно тщательно контролировалась «внешность» домов, выходящих на каналы, чтобы вид Амстердама оставался таким, как предусмотрено в плане[216].

В век грязных, вонючих городов английский путешественник мог с недоверием писать: «Красота и чистота улиц здесь столь необычайны, что люди всех званий вовсе не совестятся, а, по всей видимости, получают удовольствие, гуляя по ним». Домовладельцы оттирали не только ступеньки на крыльце, но и мостовую перед зданием. Плевки наземь возбранялись. Люди часто мылись. Загрязнение каналов находилось под запретом. Вязы и липы рядами стояли вдоль улиц и каналов и сохранялись точно сокровище города. Декрет от 1612 года запрещал повреждение деревьев, поскольку они были сущностно необходимы для «сладкого воздуха, украшения и приятности» Амстердама. Это был город, выстроенный вокруг потребностей граждан, а не вокруг монументальности или проявления могущества. Именно это сделало Амстердам таким радикальным явлением в истории урбанистической культуры: он был первым городом для граждан[217].

Приятное спокойствие Амстердама, его трудолюбивые, скромно одетые жители, единообразие архитектуры – все это скрывало лихорадочную энергию метрополиса. Понятно, в Амстердаме не было памятников и дворцов, но его истинная слава крылась в частных домах горожан. Посетивший город в 1640 году английский путешественник Питер Манди был впечатлен опрятными обиталищами даже простых людей; внутри имелись «любопытные и ценные» мебель и украшения, такие как дорогие шкафы и шифоньеры, картины и гравюры, фарфор и изящные клетки с птицами. Обычные голландские семьи были ярыми потребителями искусства; Манди писал, что не только каждый второстепенный дом наполнен живописью, но в будке любого мясника или кузнеца висит картина маслом. Вот откуда взялись те миллионы полотен, что были написаны в XVII веке[218].

Благодаря изобильному воплощению художественного таланта мы из первых рук наблюдаем жизнь города, как и хаос на его улицах. Пьяницы в тавернах становились героями даже чаще, чем богатые купцы на бирже. Полотна изображают неприкрашенную реальность городской жизни – или представление художника о ней, – а вовсе не идеализированный пейзаж прошлого. Городская жизнь – с комическими случаями, тайнами, контрастами и типажами, суетой и энергией – основа современного искусства, литературы, музыки и кино. Но все это родилось из голландских картин XVII века, изображавших колоритные питейные заведения Амстердама: люди пьют, курят, флиртуют, целуются, дерутся, играют музыку и играют в азартные игры, обжираются и засыпают. Крохотное мгновение хаоса, всеобщего смешения и движения поймано благодаря художнику.