Азовский гамбит - Иван Оченков

Как выгрузились, сразу на штурм бросаться не стали, а поставили лагерь зело велик и добрым порядком устроен. Всякий отряд на своем месте, впереди пушки, а во все стороны кроме моря рогатки, из опасения вылазок. А как работу закончили, так сразу прислали переговорщиков и передали волю султанскую, чтобы казаки обороняться не смели, а отдали град Азов под его высокую руку со всеми укреплениями, пушками и припасами, а он их-де за это пожалует. А еще оный безбожный султан звал казаков к себе на службу, обещал большую добычу в Польше и иных местах, а также разрешение поселиться на любой речке, на которой сами похотят. Посему разумею, что турки не токмо с нами воевать удумали, но и ляшские земли в покое не оставят.

А еще Селим-ага, который у тех янычар полковником и в словенских языках зело искусен, укорял казаков за все их разбои и иные против султана прегрешения. Говорил, что-де подмоги от Москвы, то есть от твоего царского величества, им не будет и что если казаки не покорятся, то всех убьют смертию, а те, которых не побьют, сами от голоду сдохнут!

Однако верные твоему царскому величеству казаки посулы турецкие отвергли и сказали, что-де станут за русскую землю и за весь христианский мир! Тогда оный полковник разъярился и стал ругаться. Бесчестил всяко и казаков, и Русь, и народ наш, говорил, что если будет на то повеление султана Османа, то он не только Азов возьмет, но и весь Дон разорит, и Москву спалит! Но мы и тогда на его посулы не поддались, а велели переговорщикам уходить, иначе учнем палить из пушек.

К письму сему руку приложил твоего царского величества стольник и полковник Федька Панин.

Писано лета 7129, июня в 12 день».

Дописав донесение, Панин свернул его в трубку и уложил в кожаный футляр. Завязав шнурок, чтобы не открылась крышка, он накапал на нее воска в смеси с древесной смолой и запечатал с помощью перстня, после чего отдал гонцу.

– Ловко ты пером машешь, – насмешливо заметил Татаринов, – я чаю, не всякий подьячий так сумеет!

– Дело нехитрое, – пожал плечами Федор. – Главное, чтобы его теперь не перехватили. Сию науку пришлось учить, как на службу царскую новиком поверстался. Попотеть пришлось, однако нынче, сам видишь, вборзе строчки выписываю.

– Не бойся, полковник. Ночь длинная, степь широкая.

– Слушай, я вот что спросить хотел… – помялся побратим. – Вот вы к запорожцам письмо отправили, подмоги просите, а сами только что их атамана утопили. Не думаешь, что те осерчать могут?

– Видишь ли, какое дело, – ухмыльнулся Мишка. – Кабы в Сечи до сих пор Сагайдачный заправлял, он, может, и затаил бы злобу, потому как Черняк завсегда его руку держал. Но там еще зимой Яшку Бородавку кошевым выбрали, а вот он-то как раз Сулима не жаловал!

– Выходит, Родилов…

– Дядька Епифан ничего просто так не делает!

Едва первый робкий луч утреннего солнышка пробился из-за горизонта, как в турецком лагере началось движение. Глухо зарокотали полковые барабаны, пронзительно завизжали трубы, и османская армия грозно двинулась вперед, напутствуемая заунывным пением муэдзинов.

Воодушевленные и взбудораженные зрелищем собственной многочисленности и силы, обилием пушек, яркостью знамен воины рвались в бой, чтобы одним решительным ударом сокрушить наглых гяуров, дерзнувших бросить вызов повелителю вселенной.

В полном порядке выйдя из лагеря, они принялись выстраиваться в полуверсте от внешней линии городских укреплений, сосредотачивая силы против Топрак-кале (Земляного города – эта часть крепости, несмотря на свое название, также была окружена каменной стеной) и в меньшей степени – Ташлак-кале (Каменного города), таким образом, османская армия развернулась широким полукольцом, окружая Азов с трех сторон. В относительной безопасности оставались лишь речная сторона города и самая старая его часть – собственно Азовский замок.

Как ни странно, но первую линию мусульманского воинства составили отряды христиан. Валахи, молдаване, сербы, венгры и даже саксонцы из трансильванского Семиградья. Судя по всему, турки не слишком доверяли им в войне против поляков, а потому отправили подальше от родных земель, где у них не будет возможности бежать или изменить.

Следом, встав в восемь рядов, стройными, одинаково одетыми в красные кафтаны шеренгами, блестя сталью и тлеющими фитилями длинных мушкетов, шагали под черными знаменами двенадцать янычарских орт[54], каждая во главе со своим облаченным в роскошные, шитые золотом одежды полковником-чорбаджи. Когда-то их еще совсем маленькими детьми забрали из родных семей и отдали на воспитание мусульманам. Затем, почти забывших родной язык и веру, их обучали в специальных лагерях и превратили в совершенные военные машины.

Третья очередь состояла из собранных со всей османской империи подчиненных народов – арнаутов-албанцев, черкесов и спешенных татар. Не слишком дисциплинированные и почти не обученные строю, но при этом невероятно жестокие, они годились только для преследования разбитого противника, но их было много, и они рвались в бой, рассчитывая на добычу.

Защитники крепости по-прежнему молчали, безмолвно наблюдая за действиями противника, и только вившиеся над стенами дымки фитилей указывали, что казаки готовы к встрече.

Когда первые шеренги османского воинства наконец подошли достаточно близко, в дело вступила артиллерия. Давно приготовившие свои пушки топчи[55] дали дружный залп из всех стволов. Их позиции заволокло дымом, а в стены Азовской цитадели полетел целый рой каменных ядер.

Одни из них вовсе не долетели до казачьих укреплений, бессильно шлепнувшись на мягкую землю вала, прицел других был взят выше, и они жутко просвистели над головами защитников, но большая часть все же ударила по стенам и башням, выбив из кладки изрядные куски.

В сущности, урон от этой пальбы был не так уж велик, но пока гром турецких орудий сотрясал небо и землю, шедшие в авангарде войска бросились вперед и принялись закидывать ров фашинами, связанными из тонких веток и хвороста. Не прошло и нескольких минут, как им удалось в нескольких местах его заполнить, а подходящие к ним на смену уже тащили длинные лестницы.

Пушки замолчали, и теперь засевшим на стенах казакам были слышны команды вражеских офицеров, ругань десятников и дружный топот атакующих, подбадривающих себя криками. Наконец они с громким стуком приставили свои лестницы и один за другим, словно трудолюбивые муравьи, полезли вверх. Казалось, еще мгновение – и им удастся захлестнуть стены, как морская волна прибрежные камни, но в этот момент у их ног разверзся ад!

Ужасный грохот разом перекрыл шум сражения, огромные столбы дыма и пламени взлетели выше стен цитадели, но самое главное – во все стороны полетел град каменных осколков, разом убив или ранив всех, кто имел несчастье оказаться рядом.