Принцесса выходит в свет - Михаил Коссой

уже почти совсем темно, небо лишь чуть-чуть бледнело над острыми коньками крыш окружающих домов. У входа в ратушу на вмурованных в стены кронштейнах горели четыре факела, в их дергающемся свете смутно виднелись лица стоявших под окнами людей – они по-прежнему слушали выкрики писаря и расходиться не собирались.

Может, принцессу в сумраке не узнали, а может, не решились беспокоить. Она спустилась с крыльца сбоку. У фасада ратуши стояли деревянные лавки. Она задержала у одной из них шаг, кто-то тут же поднялся, уступил место. Принцесса благодарно кивнула, села, оперлась спиной и затылком на стену и закрыла глаза.

– Эпизод шестой!.. – крикнул писарь из окна. – Смерть господина магистра! Обвиняет вдова…

Может быть, следовало отложить суд до завтра? Может быть, было бы побольше сил?

– Ваше Высочество, разрешите?

Принцесса открыла глаза, вслед за ней из зала спустился кавалер Кормонт. Она кивнула, кажется, одними глазами, поскольку затылок так и не оторвался от стены. Кормонт сел рядом на лавку.

– Эпизод девятый!..

– Устали? – спросил Кормонт и тут же сам себе ответил. – Честно говоря, поразительно, как вы вообще на ногах стоите.

– Я и не стою. Я сижу, – сказала принцесса, снова закрывая глаза.

– Да-да, – судя по интонации Кормонт улыбался. – После того как в два счета провели судебную реформу.

– Что провела?

– Мне кажется, это так называется, хотя я и не законник какой-нибудь. Как у вас получается додумываться до всего этого? Украсть обоз, заставить его светлость бегать за вами, теперь это?

Принцесса открыла глаза.

– Эпизод тринадцатый!.. – донеслось сверху.

– Если честно, я не очень понимаю, почему никто не додумывается до этого до меня?

Сбоку подошли какие-то люди. Кто-то зашептал: «Давай говори!»

– Ваше Высочество, – сказала пухленькая женщина, – хотите пирожков? С яблоками? Только напекла, хотела людей угостить, а тут вы. Разрешите?

– Спасибо! – сказала принцесса, и ей в руку вложили теплый пирожок в чистом лоскутке.

В сумраке возникло какое-то движение.

– Тут вино, – придвинулась рука с глиняной кружкой. – Хорошее, простите, что кубка нет. Угощайтесь, пожалуйста.

– Эпизод семнадцатый… – паузы между криками становились все короче.

– Спасибо! – принцесса взяла кружку.

Она села прямо, отпила глоток кисловатого слабого вина, отдала кружку Кормонту, чтобы не держать самой.

– Все-таки вы дочь короля! – уважительно сказал Кормонт, продолжая разговор.

Принцесса усмехнулась.

– Полагаете, я утром просыпаюсь и думаю: «Я – принцесса! Не устроить ли мне сегодня судебную реформу? Или перевернуть с ног на голову что-нибудь еще?»

– А разве не так? – подыграл Кормонт.

– Нет, – принцесса откусила кусочек пирожка. – На самом деле, сначала видишь – что-то уже стоит на голове, и думаешь: «Кто бы такой важный мог это исправить?» А потом такая: «Ох ты ж, стружки на макушке! Ты же и есть принцесса!»

– Стружки? – мягко переспросил Кормонт.

– Ну… Это такая присказка девчачья, – смутилась принцесса.

Она потрогала волосы на собственной макушке, отчего шерстяной рукав съежился вниз. Тут она вспомнила про царапины на запястье и спрятала руку в тень.

– Эпизо-од…

На плечи вдруг положили валяное шерстяное одеяло. Очень вовремя, потому что принцесса, сама того не замечая, начала от холода вздрагивать. От теплой яблочной начинки, вина и одеяла она потихоньку сомлела. Спину все тяжелее было держать прямо, а на стену опираться неудобно. Ей пришла в голову мысль, которая показалась манящей. Однако откуда-то из-за правого уха, ближе к затылку, немедленно нахмурилось руководство по благочинию для девиц и даже покачало пальцем. Принцесса дожевала пирожок и решила, что в руководстве говорится все же о мирных временах, а она на войне! Военное время требовало решительных мер, или как там говорил Клиф?

– Позволите? – вежливо спросила она, но не дожидаясь ответа, показала руководству мысленный язык и положила голову кавалеру Кормонту на плечо, ухватив его левой рукой под локоть.

– Я думаю, все будет хорошо, – сказал Кормонт тихонько. – Вчера приехали люди с севера. Готемольд осаждает Аррантон, но королю удалось отойти к Озерному герцогству. Подтягивает силы.

Принцесса молча пожала ему локоть в знак благодарности.

– Эпизод… – несчастный писарь уже просто хрипел.

– Знаете, когда кончится эта неразбериха, я тоже хотел бы отправиться путешествовать.

– М-м! – протянула принцесса.

Кормонт тихонько продолжал что-то говорить о своих планах на жизнь, стараясь не двигать плечом, чтобы не потревожить Ее Высочество. Принцесса слушала его в четверть уха. Она думала о том, что она хоть что-то знает об отце, а он о ней, скорее всего, вообще ничего. И как бы она хотела его обнять.

Вокруг, проявляя удивительное терпение, все еще стояли люди. Кажется, ближе к концу заседания их стало даже больше.

– Эпизод последний, – каркнул писарь и закашлялся.

– Что вы планируете делать с баронством, когда его светлость казнят? – спросил Кормонт.

Казнят? Почему казнят? Плечо у кавалера вздрогнуло, а локоть непроизвольно чуть сильнее прижал левую кисть принцессы.

– Заберете в распоряжение казны? – продолжал кавалер. – Назначите временного управляющего?

Принцесса подняла голову и выпрямилась, вытащив руку из-под его локтя. Еще примерно восемнадцать принцесс составили головы в кружок для срочного совещания.

– А чего ты хотела, составляя суд из жертв?

– Так ему и надо, красномордому!

– Это не то, чего мы хотели!

– А чего мы хотели?

– Угомонитесь уже, не наше это дело!

– Плечо у кавалера все-таки жестковатое.

– Судья спрашивает слово в защиту, – просипел писарь.

– Какая еще защита! – крикнул кто-то в толпе. – Тут таких нету!

– Не дождется!

– Спрашивает второй раз.

Это была традиция. Судья трижды выкрикивает голос в защиту обвиняемого. Любой может высказаться. Но только до того, как судья ударит молотком.

– Сейчас уже все кончится. Надо сидеть тихо! – сказала одна из совещающихся принцесс.

– Третий раз! – хрипнул писарь. – И…

– Я скажу! – услышала принцесса свой собственный голос.

Все головы на площади повернулись к ней. Принцесса встала.

– Я скажу слово в защиту!

– Зачем только нас звали? – вздыхали маленькие принцессы, расходясь.

Сама принцесса поднялась по ступеням крыльца.

– А я ее пирожком угощала! Тьфу! – прозвучал за спиной женский голос.

Из окна вместо измученного писаря выглянул Гримда.

– Вы подниметесь, Ваше Высочество?

Принцесса с высоты крыльца оглядела площадь.

– Нет! – крикнула она. – Веди всех вниз! Кто-нибудь, принесите еще факелы!

Все задвигались. Из ратуши стали выходить люди. Появились девять выбранных в суд горожан и, повинуясь жесту принцессы, встали на ступеньках крыльца. Гримда и Клиф вывели барона. Он был всклокочен, измучен и стар. Поближе протолкались из толпы люди с факелами и лампами. Последним вышел господин судья с молоточком.

– Суд не ходит к защитникам, – с робкой укоризной шепнул он принцессе. – Все идет не так!

– Согласна с вами, – шепнула принцесса, не поворачивая головы.

– Голос в защиту поднимает Ее Высочество леди Маунтенар Декрой! – сказал судья громким фальцетом.

Королевское имя потушило ропот в толпе. Принцесса сделала шаг вперед и собрала на себе все внимание. Оно поднялось от ног к сердцу, разогнуло спину, наполнило мышцы свежей силой. Принцесса оглядывал толпу, ожидая пока придет мгновение начала речи, такой момент, когда ожидание публики и ее готовность говорить концентрируются в одной точке. Она узнавала о его наступлении по щелчку где-то в шейных позвонках. Люди сбились перед крыльцом плотнее и стихли.

– Барон Аппандейм обманул вас и на целый день отдал город на разграбление, – принцесса не стала кричать, чем спокойнее говоришь, тем тщательнее прислушиваются. – Это несчастье пало вам на плечи, нанесло урон Аггерхему и в итоге всему королевству. Мы должны защитить Арранту от таких случаев. Барон Аппандейм должен быть наказан.

Толпа одобрительно погудела.

– Хороша защита… – хрипнул барон.

– Вопрос в том, как именно он должен быть наказан?

Из толпы попытались предложить варианты, самым мягким из которых было выпускание кишок в костер, но принцесса подняла ладонь.

– Я была удивлена, что произошедшее было воспринято многими, как должное.

– Чего это?! – крикнул кто-то.

– Вы, жители этого города, сочли действия солдат барона хотя и ужасными, но обычными! Вы были убеждены, что так и положено поступать!

Толпа вздохнула.

– Неправда! Это кошмар был!..

– Мы пытались, но у него солдаты…

– Тогда почему?! – принцесса шагнула на самый край верхней ступени крыльца. – Скажите мне – почему вы послали мужчин вашего города с графом Готемольдом?!

Народ попытался увязать одно с другим, и принцесса воспользовалась паузой.

– И сейчас ваши мужья и сыновья совершают действия столь же противоправные и разрушительные для целостности королевства, как и те, что произошли на улицах этого города!

– Какие еще действия? – спросили из снова загудевшей толпы.

– Барон должен быть наказан! – сказала она звонко, чтобы перекрыть гул. – Но пускай праведность вашего гнева соразмерна будет безупречности ваших помыслов!

– Лина, надо бы попроще, – тихо сказал Клиф из-за