Наркомы страха - Борис Вадимович Соколов

прошли через все трудности организации (выходит, Лаврентий Павлович к организации работ отношения не имел, все тянул на себе Игорь Васильевич? — Б. С.). С лица Курчатова мгновенно слетело напряжение. Он стал сразу мягким и как будто смущенным.

Но Берия вдруг забеспокоился. А такой ли был взрыв у американцев?

Немедленно приказал соединить его по телефону с Мещеряковым, посланным для наблюдения за взрывом на северный наблюдательный пункт. В 1947 году он… был по приглашению американцев на Бикини и видел там американский подводный ядерный взрыв.

— Михаил Григорьевич! Похоже на американский? Очень? Мы не сплоховали? Курчатов нам не втирает очки? Все так же? Хорошо! Хорошо! Значит, можно докладывать Сталину, что испытание успешно? Хорошо! Хорошо!

Берия дал команду чем-то смущенному генералу, дежурившему у телефона, тотчас же соединить со Сталиным по ВЧ. В Москве подошел к телефону Поскребышев.

— Иосиф Виссарионович ушел спать, — ответил он.

— Очень важно, все равно позовите его.

Через несколько минут Берии ответил сонный голос:

— Чего тебе?

— Иосиф, все успешно. Взрыв такой же, как у американцев…

— Я уже знаю и хочу спать, — ответил Сталин и положил трубку.

Берия взорвался и набросился с кулаками на побледневшего генерала:

— Вы и здесь суете мне палки в колеса, предатели! Сотру в порошок!..»

Легко убедиться, что все детали, придуманные Головиным и отсутствующие в рассказе Харитона, вполне соответствуют мифологическому образу жестокого и мнительного злодея, которым рисовала Берию советская пропаганда после его падения. Лаврентий Павлович предпринимает совершенно бессмысленные действия. На всякий случай побуждает одного из присутствовавших сопровождать «изделие» на башню, хотя толку от этого никакого, один только напрасный риск для человека. Берия постоянно не доверяет Курчатову, боится, что испытание сорвется, в последний момент теряет веру в успех. Тут по законам плохой пьесы возникает реальная опасность провала из-за роста нейтронного фона, чтобы потом весомее ощущался успех. Когда все позади, Берия целует Курчатова, но это поцелуй иудин, поскольку Лаврентии Павлович все еще сомневается, а настоящий ли был взрыв? Не надул ли его Курчатов? А пока Берия затевает дурацкую проверку, Сталин звонит по ВЧ, узнает от дежурного генерала, что бомба благополучно взорвалась, и идет спать. Злодей Берия посрамлен: ему не удалось первым доложить генералиссимусу об историческом событии, и тут же от вежливости не остается и следа: Лаврентии Павлович набрасывается с кулаками на ни в чем не повинного генерала. Вот так и рождались легенды о Берии, имевшие иногда мало общего с действительностью.

После создания атомной бомбы Лаврентий Павлович в качестве главы Спецкомитета продолжал руководить и водородным проектом. Работа над созданием советской водородной бомбы началась в 1946 году с организации в Физическом институте Академии наук группы физика Игоря Евгеньевича Тамма. Первые же испытания водородной бомбы прошли в августе 1953 года, уже после ареста Берии.

Отец советской водородной бомбы Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминал свою первую встречу с Берией тет-а-тет в 1950 году во время работы над водородным проектом: «Он встал, давая понять, что разговор окончен, но вдруг сказал: «Может, у вас есть какие-нибудь вопросы ко мне?»

Я совершенно не был готов к такому общему вопросу. Спонтанно, без размышлений, я спросил: «Почему наши новые разработки идут так медленно? Почему мы все время отстаем от США и других стран, проигрывая техническое соревнование?»…

Берия ответил мне прагматически: «Потому что у нас нет производственно-опытной базы. Все висит на одной «Электросиле». А у американцев сотни фирм с мощной базой» (Лаврентий Павлович под конец жизни начал понимать, какая сила заключена в присущей капитализму конкуренции множества производственных фирм и научных коллективов. — Б. С.)…

Он подал мне руку. Она была пухлая, чуть влажная и мертвенно-холодная. Только в этот момент я, кажется, осознал, что говорю с глазу на глаз со страшным человеком. До этого мне это не приходило в голову, и я держался совершенно свободно».

Схватка бульдогов под ковром

В начале 1949 года Сталин отказался от услуг «ленинградской команды». Вновь наиболее близкими к нему членами Политбюро стали Маленков и Берия. В знак особого расположения Сталин наградил Лаврентия Павловича сразу двумя орденами Ленина — в связи с 50-летием и за бомбу и удостоил Сталинской премии 1-й степени.

Маленков почти официально считался преемником вождя. Но вот беда, мастер аппаратных интриг, он не обладал ни волевыми качествами, ни харизмой. Воля имелась у Берии, кадрового чекиста и крепкого хозяйственника, но он грузин, а Сталину хотелось, чтобы его наследник был русским и мог опереться на самый многочисленный народ империи — зря, что ли, с «космополитами» боролись. Поэтому с конца 1949 года у Сталина появился еще один фаворит — Никита Сергеевич Хрущев, назначенный в декабре секретарем ЦК и первым секретарем Московского комитета партии. Он был русским, умел бойко, хотя и не всегда грамотно говорить и завоевывать любовь масс. Возможно, Сталин предполагал, что в первое время после его смерти сохранится коллективное руководство, члены которого будут вести себя едва ли не как пауки в банке. Что ж, пусть победит сильнейший. А примерный состав участников посмертного турнира Иосиф Виссарионович определил в октябре 1952 года, когда после XIX партсъезда назвал состав бюро Президиума ЦК в составе себя самого, а также Берии, Булганина, Маленкова и Хрущева. Круг наследников Сталин определил довольно точно. После его кончины произошло лишь одно существенное изменение. Малоавторитетного и слишком близкого к Хрущеву Булганина заменил Молотов, что, однако, не помешало Никите Сергеевичу обрести первенство и убрать из Президиума (Политбюро) всех остальных претендентов на единоличную власть.

Сталин ценил Берию за роль в атомном и водородном проектах, но давал понять, что в любой момент может легко от него избавиться. В ноябре 1951 года был арестован ряд руководителей Грузии, ранее близких к Берии, которых обвинили в создании «мингрело-националистической группы». Комиссию ЦК, приехавшую в Грузию снимать с должности министра юстиции республики Авксентия Рапаву, секретаря ЦК Барамию и других членов группы, возглавлял Берия. Сталин устроил ему еще одну проверку: как-то Лаврентий будет сажать своих ставленников. Тогда же арестовали племянника Лаврентия Павловича Теймураза Шавдию, который в начале войны попал в плен, записался в грузинский легион СС, а потом дезертировал оттуда и сражался в рядах французских партизан. Шавдии дали 25 лет за измену Родине, и дядя ничем не сумел ему помочь. Но Берию Сталин не тронул. Более того, в феврале 1952 года Лаврентий Павлович укрепил свое положение, когда близкие к нему В. С. Рясной и С. А. Гоглидзе стали заместителями министра госбезопасности партаппаратчика С. Д. Игнатьева.

В марте 1953-го внезапно скончался Сталин.