Метро 2033. Степной дракон - Шамиль Алтамиров

Солнце тем временем пылающим шаром сползло по небосводу дальше, тень от борта «уазика» постепенно истончалась. Назар снова перебрал все имевшиеся патроны к ППШ, отделив те, что с ржавчиной или зеленью. Чистые протер промасленной тряпкой. Всего вышло восемьдесят две штуки, о чем он и сообщил Басмачу.

– И то хлеб. Смотри, – он взял банку магазина, и вставил несколько патронов в канавку вдоль бортика пулями вверх. – Составишь сорок один патрон, затем вот эту крестовину подымешь, она подожмет патрики, и провернешь в обратную сторону шесть раз, барабан же не полный. Действуй.

Назар аккуратно составлял патроны, как показал Басмач, но они мелкие, то и дело скользили, норовя боком упасть в канавку.

– У тебя как в первый раз было, ну, убить человека? – помявшись нерешительно спросил Назар.

– Ну, вопросы у тебя. Прямо засыпал. Я и не… Вру. Помню, младше тебя был. В армии после учебки отправили служить на границу с Китаем, у Тарбагатайского хребта. Места там глухие, горы, степь, вдоль забора с контрольно-следовой полосой можно скакать отсюда и до завтра. Машины только у отцов-командиров, или когда нарушитель нарисуется, тогда группа оперативников с собакой на перехват выезжала. А мы, салаги, на лошадях патрулировали. – Басмач посмотрел ствол ППШ на свет. – И был там участок один, граница по самому краю пропасти шла. Меня с товарищем – Димкой Слепокуровым – поставили вместе на дежурство. Нормальный мужик был, свойский. Молодые, ветер в голове, бросили жребий на спичках, кому на лошадке патрулировать идти. Выпало Димке.

– Там на лошадях скакать научился?

– Именно. Пешком же не набегаешься. Ну вот, я остался на вышке караулить, а место вообще глухое, связь по рации через пень-колоду, слово слышно и треск сплошной – скалы там сигнал экранировали. Я значит Димана вызываю, – по времени уже положено проверять, – он молчит. Не беспокоюсь, может человеку приспичило. Второй раз вызываю, третий. Тишина. С заставой не связаться, горы. Жму, звонок два раза – сообщаю на заставу, что проблема у меня, покидаю пост. Автомат на плечо, верхом на лошадь и галопом по маршруту. Ездить только научился, в седле еще плохо держался, по дороге чуть не убился. Главное успел вовремя.

– Случилось что-то?

– Случилось. Я когда подъехал, Димана душили, уже сопротивляется перестал, посинел. Стрелять не догадался, да и правильно, обоих бы убил. Китаец не китаец, не знаю: мелкий, с желтушным лицом. Нарушитель, одним словом. Я с лошади свалился, на него прикладом, а гад мелкий, но верткий попался, ногами драться стал – карате называется борьба. Оружие у меня выбил из рук, на ножах схватились… Короче, он меня порезал, под подбородок ткнул. В драке же дело было, сразу и не почувствовал, отскочил, автомат из песка подобрал и в него. В упор, наповал застрелил. У самого кровища течет, кинулся Димку тормошить, тот живой, в себя пришел.

Чуть опоздал бы, и всё, не стало Димана. Товарищ очухался, меня перевязали. Трупака в пропасть скинули, вместе с рюкзаком. Кто его там искать будет? Вниз смотришь и дна не видно. Кровь с земли убрали, следовую полосу поправили. Когда опергруппа прибыла, не сказали ничего. Мол, Димка с лошади свалился, упал, автомат случайно выстрелил. А я упал, на камень наткнулся, когда ехал на подмогу. Бумаг кучу написали, рапортов всяких, допрашивал нас следователь-гэбэшник, – граница же, режимный объект. Мы ни в какую, случайно все. Отстали в итоге.

– Почему как было, не рассказали? Вы же охраняли там, да?

– Если честно, то зассали. Тогда с Китаем как-то напряженно было, недавно пограничный конфликт случился, бандиты какие-то оттуда полезли. Неизвестно еще, как бы с нами поступили. Политика штука такая, там правды не найдешь. Диман вот только долго все же не прожил, видать, пора ему была да я помешал. На второй год службы, в обмороки падать стал, его комиссовали – в голове опухоль нашли. На гражданке прооперировали – пьяный хирург, как потом выяснилось, вырезал не там, и не так. Инвалидом остался, весь левый бок парализовало, что рука, что нога. В армию он уже женатым уходил, а как узнала, что калекой останется, так жена на развод подала.

Я с ним перед самой кончиной повстречался, в больнице. Он уже говорить не мог, только с тоской на меня смотрел. А я что-то болтал, мол, все нормально будет, выздоровеешь, на моей свадьбе еще погуляешь. Не стало. На следующий день, короче… М-да. Нормальный парень был, руки золотые, он нам уже больной, перед отъездом на гражданку всем печати вырезал из бронзы, с номером части, горами… Но от судьбы не сбежишь. – Басмач замолчал. Солнце тем временем сдвинулось дальше, и тень растаяла полностью.

– Ладно, собираемся и в путь. Зарядил магазины? Дай гляну.

За бортом машины с обеих сторон дороги проплывала однообразная степь, руины поселений, торчащие из земли столбы и непонятные строения. В лицо бил холодный ветер. Назар щурился, вглядываясь в окружающий пейзаж. Его давила тоска. И дело было вовсе не в Майке и пропавшем Бесе, вернее не только. Тоска была другая, нутро тянуло, физически ощущалась пустота. Он уже не чувствовал себя прежним, осознавал, что изменился. Возможно, менялся и раньше, просто сейчас это было заметно острее, причем намного.

Повзрослел? Наверное.

Мир оказался страшнее, чем представлялся. Жизнь в бункере не казалась мифической сладостью под названием «мед», о которой мечтали все дети, – но была предсказуема и понятна. А здесь? Стрельба, погоня, трупы, кровь, руины, смерть, черные солдаты, люди с травой, растущей из мяса!

И в Академгородке смерть заглядывала, и сосед строчил донос на соседа, лишь потому, что его храп мешает спать. Грязь, крысы, голод, унижение перед младшаками и старшаками, постоянная боязнь, что тебя подслушивают, а завтра будут ловить смотрители, чтобы выкинуть на поверхность. Поверхность страшила, потому что считалась Адом. Только Гена Степаныч учил, что наверху – это Мир, открытый. Наш мир, наша земля. И именно там следует жить.

Но жить здесь после всего случившегося, уже не хотелось.

Назар, задумавшись, перестал держаться, а зря. Машина дернулась, его швырнуло вперед, больно приложив лицом о металл панели. Оглушительно хлопнуло, полыхнуло огнем и дымом. Капот «уазика» встал дыбом, а мотор заглох.

– Твою дивизию, приехали! – бесился Басмач, удерживая руль стремительно теряющей скорость машины. Скрипнув тормозами, «уазик» остановился.

– Собирайся парень, дальше пешком, – бородач вылез из-за руля, оперся руками об вывернутый капот.

– А-а починить нельзя? – с надеждой поинтересовался Назар. После комфортной езды, идти пешком уже не хотелось.

– Хрена с два. Движку конец пришел: «кулак дружбы». Такое на коленке не чинится, уж поверь. Собирай манатки. Только обязательно спирта из бака набрать не забудь, пригодится. Чую ночью идти придется, горелку соорудить надо.

Умерший автомобиль оттолкали в ближайший кювет, подальше, чтобы не было видно с дороги: вдруг Ыч решит искать машину и тех, кто уничтожил патруль? Путь продолжили сойдя с асфальта. Басмач, сверившись с дедовской картой, решил идти по степи напрямки, так как шоссе делало большой изгиб, огибая холмы, что для пешего путешествия добавляло несколько лишних километров, а это совсем ни к чему.