Стражи империи: хроники Чрезвычайного отдела - Закери и Филипп Ронн

Мерзкий осенний ветер нагонял на город угрюмые тучи, трепал желтеющую листву на деревьях и норовил сдернуть с плеча графини её мантилью на соболином меху. Старушонка пыталась ее поправить, но усиливающийся ветер гнул свою линию, покуда не одержал верх и не сорвал накидку и потащил по засыпанной листвой дорожке. Графиня охнула, схватилась за щеки, а граф не очень резво и не очень сноровисто поспешил догнать уварованную стихией деталь туалета.

Мантилья прокатилась по аллее, вывалялась в листве и пыли и зацепилась за обелиск одной из могил, совсем свежей. Запыхавшийся граф подбежал и протянул, уже было, руку, чтобы подобрать меховую безделушку как в этот момент с небес грянула молния.

Сопровождаемая громом, она прошила надгробную плиту, сожгла к хаффлинговой матери мантилью и взрывной волной отшвырнула незадачливого графа прочь. Упасть он не упал, а приземлился на пятую точку, растопырив руки и удивленно уставившись перепачканной копотью физиономией на разрушенную могилу.

Графиня, перепуганная взрывом и посчитавшая супруга погибшим, сдавленно охнула и повалилась на дорожку без чувств. Их водитель, наблюдавший за всем произошедшим со своего места, мгновенно растерял свою надутую напыщенность, и, роняя фуражку, поспешил на помощь господам. Его коллеги, скучающие возле своих экипажей, удивленно переглядывались между собой, решая, стоит ли помочь или их вмешательство лишнее. Кто‑то из них все же догадался вызвать скорую помощь, один умник даже набрал номер пожарников.

* * *

Утро началось, как и многие предыдущие в последнее время, с трубного рева из комнаты Рупперта.

Сюрприз проснулся.

Тристан попытался зарыться в подушку с головой, но это не помогло. Плач Сюрприза проникал, казалось, до самых глубоких подвалов Эскуриала.[10]

Смирившись с судьбой, Тристан откинул одеяло и сел на кровати и взъерошил на голове волосы. Взглянул на часы и выругался сквозь зубы не печатным образом. До звонка будильника оставалось еще больше часа, но о том, чтобы понежиться в кровати все это времени не приходилось и думать.

— Ру! — рявкнул Тристан, поднимаясь на ноги и распахивая дверь в коридор. — Уйми своего звереныша или я вас обоих в окно выброшу.

В ответ, из комнаты напротив, послышалось невнятное бормотание, заглушенное закрытой дверью. Кажется, брат извинялся.

Поминая хаффлингову мать, Тристан пошлепал босыми ногами в ванную, попутно почесывая задницу через трусы, злой на весь мир. Душ и прочие водные процедуры не прибавили старшему Самисэри настроения. Такая преждевременная побудка начинала входить в порядок вещей, и хроническое недосыпание сказывалось на настроении Тристана.

Вытирая голову полотенцем, Тристан вышел в гостиную. Точнее сказать в общую комнату. Свою квартиру братья Самисэри, как сироты получили от муниципалитета. И, как всегда, городские власти решили сэкономить на детдомовских. Это только по документам квартира красиво называлась пентхаусом в элитной высотке в спальном районе города. На самом деле квартира была сдана с недоделками. Ни косметического ремонта, ни дополнительных перекрытий, только несущие. Электропроводка оказалась только в ванной, а сантехники не было вообще. Вместо унитаза только дырка в полу, правда ванна имелась… прислоненная к стенке в коридоре. Это уже не говоря о шикарном виде из окна на кирпичный завод.

В общей сложности Тристан и Рупперт написали восемнадцать жалоб и прошений, но из всей материальной помощи им выделили два ведра краски и старый унитаз с чьей‑то генеральской дачи. Ведра с краской братья Самисэри вылили на личные автомобили ушлых чиновников, а унитаз забрали, потому как вещь в хозяйстве нужная.

Не добившись правды, молодые офицеры начали ремонт новой квартиры собственными силами. По совету Малуэра начали в стиле хай‑тэк, а закончили нехай‑так. Провели электропроводку, установили ванну и санузел, добились подключения горячей воды и покрасили стены в современные кислотные цвета. На большее денег не хватило. Возвести, полагающиеся по документации, деревянные стены не удалось, а потому кухня, лоджия, гостиная и прихожая представляли собой одно большое пространство.

Но Рупперт и Тристан и из этого смогли извлечь положительные стороны. Благодаря простору, братья смогли оборудовать целый тренажерный угол, а посреди «комнаты» установили огромный диван с видом на лоджию, с которого по вечерам можно было созерцать закат меж труб кирпичного завода.

Вот на этом‑то самом диване сейчас и дрых Малуэр. Вообще‑то у него имелась собственная жилплощадь. Но чернявый предпочитал квартиру братьев Самисэри своей комнате в коммуналке на самом краю столицы. Светлый и рыжий не были против оккупации чернявым их территории. Со времен учебки, они настолько привыкли быть всегда втроем, и когда друга не было рядом, Рупперт и Тристан чувствовали, как в их жизни чего‑то не хватает.

Малуэр спал на диване в гостиной и каждодневные утренние побудки Сюрприза его нисколько не тревожили. Тристан с завистью посмотрел на друга. Ему б такой непринужденный сон.

— С добрым утром. — Хмуро произнес старший Самисэри, кинув в друга скомканным полотенцем.

Малуэр всхрапнул, разлепил глаза и мутным взглядом уставился на хозяина квартиры.

— Чего так рано? — пробормотал он, переворачиваясь на спину и потягиваясь.

— Ни чего, ни чего. В самый раз. — Проворчал Тристан, заходя в кухонную зону и колдуя над кофеваркой. В этот момент из комнаты младшего брата снова послышался рев. — Руп! Я вас обоих придушу!

— Ну, чего ты кипятишься? — миролюбиво произнес рыжий, появляясь из своей комнаты. — Сюр просто немного проголодался.

На руках младший Самисэри держал, что‑то большое и лохматое. Настолько большое, что едва не кренился на бок от тяжести и настолько лохматое, что шерсть этого существа непрестанно лезла эльфу в нос. Чудище обнимало Рупперта, как обезьяна пальму, уткнувшись мордой парню в грудь. Рыжий качал на руках это существо как маленького ребенка и негромко напевал ему старинную колыбельную на эльфийском языке.

Глядя на эту идиллию, Тристан невразумительно проворчал, что‑то себе под нос, одновременно наливая себе кофе и распаковывая коробку с пончиками.

— Братка, не ругайся. Я же знаю, ты добрый. — Рупперт миролюбиво пхнул Тристана плечом и достал из шкафчика большую пачку сухого собачьего корма. — Просто малыш проголодался.

— Этот малыш скоро больше своей «мамы» сделается. — Усмехнулся Малуэр. поднявшись со своего дивана, он замотался в простыню и отчаянно зевая, отправился в ванную.

Малыш, словно догадавшись, что разговаривают о нем, оторвался от своей «мамочки», спрыгнул на пол и встал во весь рост. Малуэр оказался не совсем прав. Сюрприз невысокому Рупперту доходил в лучшем случае до пояса, да и на деле оказался не столь большим, как можно было подумать сразу. Из‑за длинной шерсти он казался в два раза толще, чем был на самом деле. Приемыш Рупперта видом своим напоминал что‑то среднее между лемуром и орангутангом. А ласковостью ближе к кошке.