Махавира - Александр Поехавший

её центром, именно через него в девушку стойко вливалась мужская целительная энергия. Вверх и вверх, она становилась более раскована: она давала мне в попу, никто так никогда не делал в этом исчезнувшем селе, может и во всей стране. Ей сначала не понравилось, точнее она не поняла в чём кайф. Ну просто молча наблюдал какой она красавицей стала, ей хотелось ещё больше раздраконивания нежной холёной жопы.

Я попросил Дашу заняться со мной любовью. Она сконфуженно отказала: это было предсказуемо, если она боялась даже смотреть на член. Она спросила меня, кто она для меня есть, а я промолчал.

Я записался на сдачу на права в местном отделе дорожной службы взяточников. Несмотря на то, что меня постоянно отвлекал мой мини-гарем я выучил за короткий период теорию и благополучно сдал. Площадку прошёл на третий раз: проклятая боковая парковка по зеркалам вымотала все нервы.

Город можно было сдавать лишь пять раз: не смог — давай до свидания, приходи через несколько месяцев и снова пошлина, теория, площадка и та же наглая морда. Я запорол четыре попытки, ибо волновался. У хозяина-барина, на которого я работал, был другом инструктор, что сидел рядом во время экзамена. Они обо всём предварительно договорились и мне нужно было просто приехать и сдать наконец этот город с помощью извне.

Всю вакханальную ночь я кувыркался с Оксаной и углублённо занимался с ней любовью во всех мыслимых и немыслимых позах. У неё была просто стальная жопа, ничего не могло произойти с ней такого, всё шло, как надо. Я даже уснул на боку с членом в её заднице и целительный сон мой был настолько блаженным и безмятежным, что я проспал экзамен. Отношения с работодателем кардинально ухудшились, он сказал, чтобы больше я его ни о чём не просил. В другой день пятая попытка была благополучно слита: повернул на один миллиметр левее и выехал на встречку. Инспектор на заднем сидении хотел вкусно и дорого питаться не только пищей, но и женскими телами, а всё это стоило денег: нельзя же, чтобы все подряд сдавали. Дело было весной и мне велели приходить на пересдачу осенью.

Я был глубоко аморальным и несерьёзным мужчиной. У меня не было особой нужды в женщинах, не было нужды быть нужным. Я не просил придавать мне значение. Когда девушка была рядом — хорошо, когда её не было — она занималась своей жизнью, своими делами — я никогда не звонил, не спрашивал с кем она, где она, мне не было скучно без тебя. Если они давали мне любовь я был рад, если нет — я так же хорош, как и всегда. Если они приходили ко мне в гости я принимал их и был счастлив, если нет — я был счастлив, ибо не зависел ни от чьего-либо взгляда, отношения или физического присутствия. Мне были незнакомы такие табунные чувства, как ревность, гнев, зависть, желание обладать. Они иногда и зарождались — из интереса, но в мгновение ока улетучивались, так как я легко наблюдал их очевидную нелепость и безобразие. И Оксана, и Даша говорили мне, что никогда не встречали такого человека, но не уточняли какого.

Как можно входить в раздетую и беззащитную девушку и не говорить вслух то, как это называется, то что я делал. Я любил её и я говорил ей это.

От чудовищных мыслей об анальном сексе я ходил с постоянным стояком, поднимал член и прижимал его к животу резинкой трусов, сверху накрывал футболкой. Так и ходил до свидания с Оксаной. С Дашей я продолжал заниматься нелюбовью при каждой её ночёвке со мной. Не было ни единого раза, ни с Дашей, ни с Оксаной, чтобы просто взять лечь спать и не заняться каким-нибудь сексом. Я никогда не отказывался из-за великого сострадания к неуёмным девочкам.

Месяц усердных тренировок и дудук был освоен на среднем уровне. Я просто смотрел на армян и зеркально повторял за ними: надувал щёки, вибрировал губами и напрягал диафрагму.

Спустя месяцы абсолютно непрерывного секса с двумя девами я дожил до лета. К нам в Саратов на рок-фестиваль собирались приехать сами легендарные Линки, на музыке которых прошла вся школьная пора. Там я встретился с Оксаной и мы весь день до поздней ночи провели в нескончаемой массовой давке пьяного быдла. Когда на большую сцену вышли всеми любимые амеры началось грандиозное движение масс поближе. Мне приходилось крепко держать девушку, чтобы её не расплющило. Пиво лилось рекой, мы были в самом эпицентре миллионной толпы: не близко и не далеко от сцены. Звук был так себе, как и мой слух. Грязные, усталые, но довольные мы подождали автобусы и разъехались каждый к себе. Я заночевал у Вадима, его сестра преждевременно скончалась от излишне полученных доз алкоголя.

С надоевшей работой было покончено. Я купил новый качественный семидесятилитровый рюкзак, крепкую трекинговую обувь, одноместную палатку и самонадувающийся коврик. На почте меня ждала приобретённая дорогая японская акустическая гитара размера ¾ от стандарта. Я уже знал про существование вписок на ночлег для самостоятельных путешественников и сайт, где их можно было пробить во всём мире.

Оксана проводила меня до Самары, а уже дальше я выдвинулся в одиночку. Гитара была закреплена сбоку рюкзака и практически не мешала. Пока ехал до Оренбурга не мог оторваться от красной земли вокруг, никогда не видел такого чуда. Вечером был уже в городе, повезло с водителем. Затхлый городишко, запомнился только мостик в Азию. Я вписался к казашке, мы заранее договорились.

Наутро купил плитку шоколада, занёс ей на работу, отдал ключи от хаты и поехал дальше. Сменил много машинок и с горем пополам добрался лишь до Орска. Смеркалось, я уже собирался сойти с трассы и упасть в лесопосадку, как остановился драгоценный дальнобой. Всю ночь я проспал в кабине фуры на его кровати пока он рулил.

Утром меня ждала Челяба. От местных я узнал, что каждый там имел маленький, но свой завод. Они все любили бухать и рыбачить на каких-то озёрцах. Я не мог связать воедино верблюдов и суровых работяг. Социальный страх не давал мне начать играть на улице. Для чего же я взял гитару, чтобы больше страдать от лишнего веса на плечах, потому что я осознал горькую ошибку. Серьёзный промах в том, что рюкзак был альпинистским с тяжеленными стальными пластинами и явно не для чрезмерно длительных странствований.

Наслышавшись о царящем беспределе в городе, я немедленно поспешил