Украинский гамбит. Война 2015 - Михаил Белозеров

— Да сейчас у вас тоже…

— Третий экспедиционный корпус возвращается в Штаты. Мы должны помочь своей стране. Идемте, я дам вам машину.

Они выскочили из палатки. Лагерь был похож на муравейник. Вдоль ограждения стояли армейские грузовики, в которые солдаты грузили оружие и оборудование. Две или три палатки уже были свернуты.

— Нам дали три часа на сборы! — крикнул Билл. — Быстрее!

Он вывел их за ворота лагеря и посадил в «хаммер», что-то наказав водителю.

— Я бы сопроводил вас, но у меня строгий приказ сворачивать лагерь. Сержант Ник Гринальдо отвезет вас к ближайшему мосту.

— Так точно, сэр, — ответил Гринальдо, словно понял русский язык.

— Здесь недалеко, — добавил Билл. — Полчаса езды.

Они притихли в спасительном «хаммере» и понеслись на юг. Дорога была разбита тяжелой техникой и походила на море пыли.

— Ну все, кажется, пронесло! — радостно сказал Сашка, крутя приемник, из которого то и дело орало: «…стена огня, пожары, вода кипит, воздух раскален до свечения…», «…радиоактивные осадки…», «ослепительная вспышка…», «…в Лос-Анджелесе сильнейшее землетрясение, город сползает в Алеутскую впадину…».

— Пронесет, когда будем на своей стороне, — веско осадил его Игорь.

Радио орало: «В довершение ко всем бедам над северо-прибрежными штатами разразился самый смертоносный ураган, ему дали женское имя «Урсула». «Урсула» подхватила высокорадиоактивную пыль и пронесла ее наискосок до побережья Лос-Анджелеса. Города задыхаются. Население в панике прячется. Не хватает противогазов и респираторов».

Водитель что-то произнес.

— Что он сказал? — спросил Костя.

— Сказал, что у него родители живут в соседнем штате и что он за них боится.

— Раньше надо было думать, когда схлестнулись с Ираком, — сказал Игорь. — Выбирают воинственных президентов!

— Как бы на бандеровцев не нарваться! — высказался Костя.

— Теперь они пар-то сбросят! — сказал Сашка, тыча пальцем в приемник.

— Население прибрежных городов Европы срочно эвакуируется в глубь материка. Англичане штурмуют поезда, идущие на континент. Все авиабилеты на ближайшие пять часов выкуплены, несмотря на то что цены взлетели в тысячу раз. Страна готовится к потопу.

— Не уверена… — сказала Завета. — Она сейчас на перепутье: третья мировая или вечный кризис. Как бы нас не потащили за собой на тот свет.

Из приемника неслось: «Стоимость гостиничных номеров в Альпах взлетела до небес…», «нарасхват катера и лодки…», «посчитано, что через восемь часов волна захлестнет все прибрежные столицы мира и дойдет по рекам до таких городов, как Берлин и Варшава…», «США обвинили Россию в том, что она якобы продала Аль-Каиде ядерную бомбу и старую подводную лодку. США также обвинили Индию в том, что она якобы отремонтировала ее и приспособила под ядерную бомбу».

— Типун тебе на язык, — хладнокровно заметил Игорь.

Водитель торопился. Сосны мелькали за окнами, словно на автобане.

— Эй, осторожнее, — произнес Костя.

Их подбросило на корнях деревьев, и «хаммер» остановился как вкопанный перед дорожной насыпью. Они выскочили наружу. Водитель лихо развернулся, газанул и, оставив за собой колею в мягких иголках, был таков.

— Кажется, там… — Игорь, как гусак, вытянул шею и посмотрел налево, — там должен быть Петровский мост.

Этот мост был самым старым на Кальмиусе. Его построили еще ленинградцы. Во времена «оранжевой» власти его официально переименовали в мост имени Бандеры. Но в народе его всегда называли Петровским, и никак иначе, а памятную «оранжевую» табличку периодически вырывали из пилона и сбрасывали в реку.

— Не нравится мне мост, — сказал Игорь, выглядывая из кустов.

Действительно, с обеих сторон реки Петровский мост настолько зарос кленами и ивами, что даже с расстояния в десять шагов ничего нельзя было разглядеть. К тому же дорога у моста делала слепой поворот.

Сашка все еще крутил приемник, и, хотя громкость была небольшой, все недовольно поглядывали на него.

— Выключи, — попросил Костя.

Но Сашка уперто отвернулся, сделал громкость тише и прижал приемник к уху, поэтому он и не заметил, как метрах в двадцати из ельника выскочила голубая сойка, посидела на ветке, таращась в сторону леса, и улетела на другой берег реки. Вслед за сойкой, но уже со стрекотом, выскочила сорока. Она кого-то громко обругала и юркнула в прибрежные заросли. Божко насторожился и произнес:

— Подберемся ближе…

Он раздвинул кусты и ступил на асфальт. За ним вышли Костя и Завета.

— А ведь по дороге никто не ездит, — сообщил Игорь, опускаясь и рассматривая ее вдоль полотна.

— А это что? — спросила Завета.

— Это? — хмыкнул Игорь. — Это лошадиный навоз.

— Вижу, что навоз.

— Телега проехала, — догадался Костя и зачем-то потрогал шершавый асфальт.

— А кто у нас на телегах ездит? — спросила Завета со скрытым превосходством.

— Бандеровцы! — вздохнул Игорь.

Все трое тут же присели, потому что были как на ладони.

— А где Сашка? — испуганно спросил Костя. — Сашка!

Завета оглянулась:

— Сашка! Тулупов!

— Я здесь! — недовольно отозвался он и вылез из пыльных кустов. — Чего разорались? Здесь я, никуда не делся. Живой и здоровый.

— Дай! — потребовал Костя и протянул руку. — Или лучше выброси сам, пока я не выбросил.

— Слушай! — Сашка оторвал от уха приемник. — Чего тебе неймется? Там такое происходит, такое!..

Костя посмотрел на него, как на идиота, но Сашка даже глазом не моргнул, словно он был выше всех волнений.

Игорь Божко, не отвлекаясь на мелочи, сказал:

— За мной!

Они перебежали дорогу и, спустившись по насыпи на другую ее сторону, стали передвигаться от одних зарослей ивняка к другим. Сашка Тулупов отрешенно брел следом за всеми, прижимая приемник к уху. Глаза у него периодически становились ошалелыми. Пару раз он хотел огласить последние новости и даже начинал что-то вещать, как оракул: «Это же!.. Это же!» — но его никто не слушал. Больше всех волновался Игорь. Ему давно уже не нравилась напряженная тишина рядом с мостом, и чем ближе они подходили к нему, тем напряженней она становилась. Один раз он даже присел и стал слушать ветер, который налетал с юга. Пару раз ему вроде бы послышались голоса, и он поднял руку, призывая Сашку Тулупова помогать.

Снова застрекотала сорока.

— Черт! Ну не хочу я туда идти, — сказал, приседая, Игорь. — Не нравится мне что-то.

— Мне тоже не нравится, — согласится Костя. — Давай пойдем в другое место?