Последнее лето ярла Ульфа - Александр Владимирович Мазин

— Напомни, как тебя звали? — попросила Заря, покачивая зажатой в правой руке деревяшкой — ученическим мечом.

— Бивой, — буркнул негораздок. — Сын…

— Чей ты сын, не важно, — перебила Заря. — И имя теперь у тебя Бишка. Негоже холопу воинским именем зваться.

— Я не холоп! — взвился бывший отрок.

Руки Заря ему не просто так развязала, а с умыслом. Чтобы ощутил свободу и взыграл. Так чужих жеребцов объезжают. Сначала дают волю почуять, а потом принуждают к повиновению, чтобы забыли прежнее и ходили под хозяйским седлом.

Вот и с этим так. Дать вздыбиться, а потом пригнуть к земле.

Он и пригнулся. Задохнулся и скрючился, когда деревяшка воткнулась ему в солнечное сплетение.

— Холоп, холоп, — заверила Заря, цепляя его деревяшкой под подбородок и вынуждая выпрямиться. — Ольбард отдал тебя моему мужу, а муж подарил мне.

— Я свободный… варяг… — просипел парень. — Нельзя так… — Разогнулся он с трудом. Но урока не понял. — Нельзя свободного… так.

— Еще как можно! — Заря засмеялась.

И ткнула его деревяшкой. На этот раз куда сильнее. «Свободный варяг» рухнул наземь, свернулся ежиком и долго не мог вдохнуть, разевая по-рыбьи рот и тараща на Зарю полные ужаса глаза.

На этот раз поднимать его Заря не стала. Дала немного отлежаться, снова задышать…

И ткнула палкой в бок.

Парня снова скрючило. Но теперь отлеживаться ему Заря не позволила.

— Сел, негораздок!

Не послушался. Сразу. Заря сделала вид, что собирается снова ткнуть, и он сел. Кривясь и шипя, но сел.

— Как тебя зовут? — снова спросила Заря.

— Бив…

Тычок, и он снова корчится на земле.

— Сел! Как тебя зовут? — И через мгновение еще один тычок: — Долго думаешь!

Сломался, пробормотал, втягивая голову в плечи:

— Бишка…

Нет, не сидеть такому на руме. Слизняк. Но он был варягом. Отроком и посвященным. Был. Место в строю освободилось.

— Повезло тебе, Бишка, — сообщила Заря негораздку. — Ты — раб, но не какой-нибудь свинопас, а личный трэль дочери князя и жены ярла. И если будешь расторопен, то когда-нибудь я подарю тебе свободу. Или смерть, если решу, что ты бесполезен.

Эк она красиво сказала. Не хуже Тьёдара Певца.

— Пошел! — велела Заря и погнала теперь уже окончательно охолопленного Бишку обратно на драккар.

— Спать здесь, — разрешила она. — Утром ждать меня.

Связывать не стала. Но предупредила на всякий случай:

— Сбежишь, найду. И брату отдам. И не Вильду, а старшему. Свартхёвди Сваресону. Берсерку. А он сделает с тобой то, что нурманы с беглыми делают. Хотя нет, лучше — как со строптивыми бычками. Знаешь, что с ними делают, Бишка?

Кивок. Он знал. И нисколько не сомневался, что слова этой волчицы с делом не разойдутся.

«Это было легко, — подумала Заря. — Теперь я в дружине Молниерукого. И заодно и долг вернула».

Бывший отрок Бивой, а ныне — обельный холоп Бишка, когда-то был в ватаге мальчишек, которые травили Зарю за то, что она училась стрелять. Бишка в ватаге был не самым главным, но самым подлым. За косу дергал, щипал за… За разные места.

А главное, именно он сломал ее детский лук, который она сама любовно сладила из правильно высушенной березы, купленной за ладожскую стеклянную бусину.

Такое не прощается.

Никогда.

Глава тридцать третья

Выборгский залив. Замковый остров. «К милости твоей взываю!»

— Корабль наш нашли!!! — сообщил вбежавший в дом дренг Хрейн.

Хрейн Финн. Прибился к их крепости год назад. Отец прислал. Гуннару он — дальний родственник.

— Не ори так, — поморщился Гуннар Гагара. Два дня назад ему в шлем ударило копье, и голова все еще болела. Возраст, однако. В молодости он бы удара и не заметил.

— Какой корабль?

— «Шаловливую»! Свеи ее на буксире вели.

— Не ори, я сказал, — проворчал Гагара. — Свейский драккар вел?

— Ага.

Обидно, но терпимо. Тем более кнорр чужой. Капитан его тоже из вестфолдингов, но Гуннару не родич.

Гагара потер висок. Вопрос: пригодится ли небольшой кнорр свеям для штурма? Чем же его грузили?..

— Гуда, что было на «Шаловливой»? — спросил он.

Жена задумалась ненадолго…

— Железа сырого десять криц, воска не помню сколько, живица…

— Довольно.

Ничего такого, что можно использовать при штурме. А вот то, что доставила в крепость «Шаловливая», уже пригодилось. Живой груз: две коровы, пять овец и дюжины полторы свинок. Свиней и овец уже пустили под нож, а коров пока оставили. Сена хватает, а молоко пригодится. Детишек в крепости много, да и взрослые от маслица со сметанкой не откажутся. А вот чем нагрузили «Шаловливую», Гуннар не помнил. Зато Гуда о торговых делах крепости знала все. И не забывала. Спроси ее о том, что год назад случилось, непременно ответит.

Да, немедленной пользы свеям от груза «Шаловливой» не будет. Но сам кнорр может пригодиться. Добро вывозить, если крепость падет.

Узнав о свеях, Гуннар сразу же велел всем судам, что были при крепости, уходить вверх по реке. Себе оставил только «Нарвала», свейский драккар из трофейных. На всякий случай, потому что уйти водой, если крепость обложат, вряд ли получилось бы. «Нарвал» — драккар старый. В море на таком выходить — риск. Сильный шторм случится — развалится. А по рекам-озерам — годно.

Суда ушли, а вот капитан «Шаловливой» замешкался. Не хотел уходить полупустым, потерял время и в итоге отошел только тогда, когда свейские драккары уже появились в виду крепости.

«Шаловливая» отойти успела. И даже тогда могла бы уйти. Вряд ли свеи сразу в погоню кинулись бы. У них поважнее дела имелись. Но ветер был слабый, и капитан решил, что надежнее спрятать кнорр в протоке. Ну, будем надеяться, что хоть сам ушел и людей увел.

Гуннар именно это и посоветовал бы, но ему тогда было не до купеческого кнорра.

Два свейских драккара. На каждом — удвоенная команда. Не лети они так, Гуннар мог бы усомниться в их намерениях. Ярл говорил: Рагнар обещал им защиту от свеев. И до сих пор со свейскими кораблями, проходившими мимо, проблем не было.

Но эти слишком торопились. И хитрили. Кирьялы сказали: в залив вошли без белых щитов на мачтах, а теперь вон подняли.

Так себе уловка. Безусого дренга, может, и обманет, и то не всякого.

Гарнизон под рукой Гуннара небольшой, но обученный. У каждого свое дело и свое место. Ворота затворили, развели костры: смолу и воду кипятить. Лучники — на стене, запас стрел у каждого — три связки.

Удачно, что свеи полезли сразу, без передышки, без подготовки.

Ошибся свейский хевдинг.

Уж Гуннару-то не знать, каково это — сразу после тяжкой гребли за оружие браться. Это отдохнувшему легко: толкнулся от спины товарища, ухватился за колья стены, да и взлетел наверх выпрыгнувшей из воды нерпой. Но не когда руки отяжелели от весла.

Поторопились свеи. Едва первый драккар к причалу прижался, как с него уже сигать начали. Спрыгнули и побежали, даже строя не собрав. Тех, первых, стрелы накрыли всех. В основном в ноги попадали или в руки, но со стрелой в голени особо не побегаешь. Разом несколько десятков свеев из боя вывели. Остальные опомнились, заосторожничали. Собрали щиты чешуей, коротким шагом, без потерь добрались до стен…

И получили подарочек. Кувшины с подогретой смолой. Больно, когда горячая смола