Встревоженные тугаи - Геннадий Ананьев

– Здравствуйте. Бог в помощь, – и щелкнул мобильником.

– Ты чё?! А ну канай отсюда, пока я кореша не поднял. Он быстро тебе салазки загнет.

– А ты повремени вытаскивать. Разговор есть.

– Канай, говорю. Канай!

Поднялся спецназовец по призывному взмаху руки Пасынкова. Автомат в руках. И вполне спокойно советует:

– Тебя добром следователь из ФСБ из самой Москвы просит, а ты грубишь ему. Очень это нехорошо…

Едва веревку не выпустил поднимавший напарника, хорошо, что спецназовец оказался проворным. Но и бандит – не промах, только веревка оказалась в руках спецназовца, он, бросив ее, шмыгнул в багульник – и напоролся на ствол автомата.

– Зачем же кореша бросать? Хочешь сачкануть? Не выйдет. Сам потрудись.

Со смыслом вернулся к веревке спецназовец – пусть следователь зафиксирует момент подъема из шахты.

Вот они рядом. С наглыми улыбками, за которыми спрятан испуг. Пасынков сразу понял, что их можно разговорить. Вернее, принудить к откровенным показаниям.

– Ну что, убийцы, влипли? С поличным, что называется…

– Туфту, начальник, не клей. Нас покнайсать послали.

– У меня в руках факт.

– Мы не бандиты! Мы – охранники. Долушку стережем. Первое задание – покнайсать.

– Могу поверить, если все как на духу…

– Сексотить?

– Утверждаете, что сторожа, а язык отъявленных бандитов… Хотите узнать свой завтрашний день? В тайгу уведут. С концами. Прикиньте, шакалам корм или жизнь?

– А в зоне что? Малява следом пойдет, смерть раем покажется. Что нас приговорил Аглай, духовник сказал. Из общака зеленых по пачке дал, ксивы вручил и посоветовал канать. Машину, мол, гаишники не остановят. Позвонить ему – и деру. Подальше. А там – на перекладных. В центр России. Теперь вот…

– Теперь может быть даже лучше, если здраво рассудить. Вы мне без утайки все, что вам известно о делах пахана и духовника, и становитесь не убийцами и только свидетелями, получая право на защиту.

– Что, на нары не отправят?

– Получите новые паспорта и выбирайте место, где начать честную жизнь. В Белоруссии, в Казахстане или еще где хотите. Деньги из общака не конфискуем. Устроит?

– Гарантии?

– Честное слово офицера. Дадите в Москве показания – и в новую жизнь.

Долго насупленно молчали задержанные, потом один из них, старший по возрасту, твердо заявил:

– Спрашивай, начальник. Все, как на духу. Век свободы не видеть, если туфту понесу.

– Клянусь матерью, – поддержал его второй.

– Тогда звоните духовнику, как вам было велено.

Задержанные, как оказалось, знали достаточно много – Пасынков ликовал в душе, слушая их. Аглай, пахан и директор лесхоза за два дня отправил на тот свет восемь человек. Даже своего замдиректора и главную бухгалтершу. На очереди – умельцы, то есть те, кто мастерски прятал товар в сосновые бревна.

– Очередной эшелон ушел, должно быть, или вот-вот уйдет, ночью, значит, умельцам кранты. В болота сведут.

– К их дому тайно можете проводить?

– А то нет.

– Хорошо. Вызволим. Дальше…

– Я знаю одну кладку. Остальные две – не знаю.

– Пока все. Дальше так: машину вашу поставим на привокзальной площади. Ваше место – на базе спецназа. После того, покажете кладку и жилье умельцев. А завтра спозаранку проводит кто-то из вас наших к дому Аглая.

– Но чтоб без фасону…

– Конечно. Вас не засветим. Это и в моих интересах.

Достаточно для первого этапа. Все остальное будет сделано без его личного участия. Можно расслабиться, пока не доставят на базу «умельцев». Соснуть пару часиков, немножко почитать. Да и подумать спокойно необходимо, Хорошо, что не в тупике, но как бы, поспешив, не перечеркнуть так удачно начатое.

Долго, уже с головой на подушке, боролся с желанием попросить руководителя УФСБ выяснить, ушел ли эшелон с наркотиками или нет. Ругнул в конце концов себя: нельзя вмешиваться, чтобы не насторожить, тем более, если эшелон еще не отправлен. А если ушел, пусть уходит как можно дальше, чтобы те, кто дело крышует, не смогли остановить его.

Окончательно успокоил майора доклад, что у тайника выставлена засада, а «умельцы» доставлены на базу.

– Допрашивать будете?

– Сейчас нет. Подготовьте к четырем утра группу и одного из задержанных у шахты. Задача: облава на долушку, как правонарушители именуют свой притон.

Выехала группа захвата точно в условленное время. Чуть больше часа езды по большаку, затем поворот на гравийную дорогу в глубь тайги. Еще полчаса, и проводник велит сбросить скорость, а затем и остановиться. Странно, ничего примечательного не видно. А проводник поясняет:

– Еще верста, чтобы на колесах, а лучше вот по этой тропке. Метров сто – и долушка. Мне бы туда не хотелось…

– Я слово дал не светить вас. Останешься с водителем.

Группе захвата не нужно разжевывать, как поступать, быстро они окружили большую поляну с несколькими домами и гаражом и, сняв охранника, доложили Пасынкову, что путь свободен.

Пасынков пошагал к терему духовника. Ловко срублен, ничего не скажешь. Позвонил трижды в резную дверь и услышал:

– Какая недолга в рань такую будить?

– Не недолга, а следователь ФСБ из Москвы.

– Что же, милости прошу, – открывая дверь, пригласил духовник. – Кто-то решил поблажку иметь, продав и место, и условный сигнал.

– Место – да, три звонка – совпадение, вернее, домашняя привычка, – слукавил Пасынков.

– Какое это имеет значение? Тем более, я всего-навсего духовник, лично ни в каких преступлениях, а тем более в мокрухе не участвовал. Наоборот, многих спас от расправ, которые проводились по воле Аглая.

– Суд, надеюсь, это учтет. А теперь – проводите к Аглаю. Упрямиться не рекомендую.

– А я и не собираюсь перечить следствию. Но условие такое: личная беседа без протокола и тайной записи. Для протокола – иные слова. Максимум – соучастник, но более всего противник ликвидации неугодных. Около десяти человек не в болотах, а живут сейчас в ските, который мы с законно коронованным паханом купили у староверов. Но об этом – потом. Как посетим Аглая.

– Принимается. Слово офицера.

Никакой охраны на небольшой полянке сразу за перелском, отделявшем убежище Аглая от остальной свиты, открыты и двери в довольно внушительный дом.

– Аглай никогда не запирался, а сегодня просил его не беспокоить до обеда, вот я и снял охрану, чтобы не случилось какого казуса.

«Неспроста его действия. Хитрит…»

Так и есть. Сразу же за порогом они услышали рыдание. Голосистое. Вопросительно глянул Пасынков на духовника, спокоен тот, вроде бы все идет, как нужно.