Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева

Макс также сообщил, что Болотов собирался сегодня навестить его и самым подробным образом расспрашивал, где находится санаторий «Заярское», в какой палате живет сын… а заодно пытался выяснить некоторые подробности насчет охраны санатория, которые, честно говоря, совершенно не нужны людям, намеревающимся навестить своих родственников с добрыми намерениями. Больше это напоминало сбор разведданных!

Выяснилось также, что примерно полгода назад Макс Косыгин получил письмо от своей тетки, которую никогда не видел: от Валентины Ивановны Болотовой. Письмо это Макс, со свойственным ему глобальным пофигизмом, выбросил, тем паче что оно показалось ему дурацким, поскольку было полно каких-то туманных намеков на конверт, спрятанный в какой-то библиотечной книге: не то в «Тиле Уленшпигеле», не то в «Рассказах о Ленине». Говоря об этом, Макс просто помирал со смеху. Ну, строго говоря, и впрямь забавно: ну кто, кто в наше время будет читать «Рассказы о Ленине»?!

– И зря, между прочим, – строптиво сказала Лидия. – Вот я читала… Правда, не в наше время, а в детстве, но все-таки…

– Смешнее всего, что я тоже читал, – не без смущения перебил Игорь. – Особенно мне нравился один рассказ, который назывался «Чернильница из хлеба».

– Вот интересно, это история из жизни, или Зощенко просто выдумал чернильницу, в которую Ленин наливал молоко, когда писал в тюрьме свои письма или книги? – с мальчишеским любопытством спросил Грушин. – Конечно, я слышал, будто молоко – простейший вид симпатических чернил, которые становятся видны только при нагревании, но никогда не предполагал, что сам буду держать в руках и даже читать такое письмо, написанное тридцать лет назад!

– Вы нашли конверт! – ахнула Лидия. – Нашли в обложке «Уленшпигеля»!

– Вместе с обрывком оглавления «Рассказов о Ленине», – засмеялся Грушин. – Нашли и прочли. Ирина Болотова описывала все, что узнала от Петра Митрофанова: позорную связь Василия и Валентины. Конечно, в те годы такая «семейная» история, происшедшая с инструктором райкома партии, могла ему не только карьеру поломать, но и вообще биографию испортить. Из партии запросто бы исключили, а с таким клеймом – партбилет отобрали! – только в дворники идти, да еще не факт, что возьмут! Того же Михаила Зощенко в свое время не брали, и «Рассказы о Ленине» ему не помогли… Да и сейчас кого угодно подобная связь могла бы опозорить, если бы стала, так сказать, достоянием гласности. Но еще опасней для Болотова была уверенность Ирины, что Петра загрыз не какой-то там шальной волк, если таковые бывают, конечно, а убил Болотов. Она подробно описывает орудие убийства, на которое случайно наткнулась в его вещах – и сумела понять, что это такое. Вы не можете себе представить, какой вид сделался у Жанны, когда она увидела этот конверт, который считали пропавшим, и листок, покрытый темно-коричневыми расплывчатыми, но вполне читаемыми буквами! А что будет с Болотовым, когда он его увидит и поймет, что сестра, пожалуй, давно догадалась, как прочесть это письмо, оттого и написала Максу!..

– Недавно, – покачала головой Лидия. – Не раньше чем полгода назад. Думаю, именно тогда она узнала, что жить ей осталось недолго, а еще узнала, что ее брат стал любовником ее племянницы. И она решила из ревности им всем отомстить, но все же побоялась сообщить в полицию прямо, – она ведь тоже была замешана в преступлениях, – а действовала намеками, разгадать которые было не так уж просто.

– Но вам это все же удалось, – сказал Игорь с каким-то странным выражением в голосе.

Пожалуй, его можно было называть уважением. А может быть… нежностью, что ли?

– А как вы поняли, что в деле замешана Жанна? – спросила Лидия, старательно отгоняя мысль о том, как ей хочется поверить, что там звучало не только уважение.

– Лишь только охранник позвонил и сообщил, что в палату пытался проникнуть какой-то человек в робе врача, но в джинсах, я сразу понял, что это была попытка покушения на вас, и рванул в больницу, – продолжал Грушин. – Но я в это время ехал из Заярского и мог действовать только по телефону. Сначала возникло подозрение, что проболтался кто-то из «Скорой помощи», которая вас, Лидия, привезла в тридцать пятую больницу. Не Артем Васильев, конечно, нет, это исключено, а шофер, к примеру, или фельдшер. Или преступник как-то уговорил диспетчера «Скорой» рассказать об утренних вызовах. И к тому времени, как я приехал в больницу (надо сказать, мы с вами всего на какие-то полчаса разминулись, которые чуть не стали роковыми!), я был склонен именно к этой версии. И тут мы с Игорем стали случайными свидетелями одного изумительного разговора. Одна из тех девушек, у которых вы позаимствовали вещи, решила позвонить подруге и сообщить о том, что случилось. Она не замечала, что мы в эту минуту стоим за спиной и слышим каждое слово. «Жанка, ты была права! Эта девица, которая сбежала и нас ограбила, – самая настоящая преступница! Теперь ее полиция по-страшному ищет!»

Нас задержала на несколько минут необходимость вытянуть из девушки, что это за Жанка и почему медсестра считает нужным докладывать ей о делах, происходящих в больнице. Оказывается, Жанна искала вас, Лидия Александровна, с помощью своих многочисленных подружек по всем городским больницам! Нашла, отправила к вам Болотова, а когда вы сбежали, вся эта троица – Болотов, Табунов и Жанна – начала придумывать новый план действий.

Мы с вами около квартиры Жанны опять разминулись на какие-то минуты… Когда мы нагрянули к Жанне, выяснилось, что Табунов и Болотов уже уехали на ваши поиски. Жанна оказалась не столь уж крута, когда осталась без своих мужчин, и мигом выложила все, что было ей известно: и о том, как планировалось совершить убийство Макса, и о том, что вас намеревались держать на коротком поводке, пугая тем, что Жанна уничтожит вашего отца. Нам пришлось взять ее с собой в Заярское, однако все ее последующие разговоры с Болотовым и Табуновым велись уже под нашим контролем – до тех пор, пока от вас не поступил этот отчаянный звонок дежурному по городу.

Лидия сидела молча. Слезы вдруг полились, и только теперь – словно ее отпустил шок – она почувствовала страшную усталость, боль там, куда ее ударил Табунов, и тоску.

– Что с тобой? – спросил Игорь. – Что такое?

– Получается, что Табунов из-за меня погиб, – всхлипнула она. – Я у него телефон стащила и смогла позвонить… за это его железный волк застрелил.

– Не приписывайте себе так много боевых заслуг, Лидия Александровна, – жестко сказал Грушин. – Жанна сообщила, что Табунов у них был давно списан, и я склонен в это верить. Он должен был помочь Болотову вас захватить, а потом счет его жизни шел на минуты. Его все равно прикончили бы, так что этого греха на вашей совести нет.

– Все хорошо, – сказал Игорь, касаясь губами ее виска. – Все хорошо!

Грушин вдруг засмеялся, глядя на них в зеркало заднего вида.

– Убью сейчас, – грозно сказал Игорь, но от Лидии не отстранился.

– Да я не о том! – заливался Грушин. – Я просто вспомнил, как вы, Лидия, внутримышечный укол матрасу делали! Со мной там чуть истерика у двери не началась, когда я это дело наблюдал. Я почему-то, знаете, что вспомнил? Я в прошлом году был довольно серьезно ранен во время одного дела и чуть кровью не истек, но одна девушка, которая случайно оказалась рядом, перевязала меня, знаете чем? Своим лифчиком! Майкой и лифчиком! Честное слово! Больше ничего не оказалось под рукой[7]. Я на ней потом женился, конечно, как порядочный человек… – Он ухмыльнулся. – Женщины иногда такие нестандартные вещи совершают, это просто нечто. И мыслят нестандартно, если судить по вашему письму, которое меня просто поразило, честно говоря. Такое ощущение, что какие-то пророческие видения на вас нахлынули…