Биотеррор - Сергей Ковалев

Алиса ничего не ответила, только вздохнула печально.

— Но это все внешние признаки Избранной. Они совершенно не объясняют, почему именно человек подходящий под эти признаки способен найти катрены.

— Это же пророчество. Кто ищет логику в пророчествах?

— Я.

— Зануда.

Алиса села, свесив ноги с кровати.

— Я ничего об этом не знаю. Никакой избранности в себе не чувствую. И где искать остальные катрены, понятия не имею. Но, кажется, знаю, кто может помочь с теми, что я стащила в «Воробьиных полях». Или в твоем Цеху их смогут расшифровать?

Я прикинул варианты, признал:

— Не наш профиль. У нас больше на будущее ориентация, на новые технологии. То есть, если надо будет, специалиста мы найдем, но…

— Если надо искать, то забудь, — отмахнулась Алиса. — У меня есть такой специалист. Между прочим, один из лучших специалистов в России.

— И он вот так запросто нас примет?

— Еще как, — развеяла мои сомнения Алиса. — Это мой бывший институтский преподаватель. Профессор Иволгин. Был моим дипломным руководителем. И вообще он классный дядька!

Алиса

— Алиса! Вот сюрприз так сюрприз! Вспомнила старика!

— Какой же вы старик, Алексей Олегович! Вы мужчина в самом расцвете лет.

Алиса ничуть не кривила душой. Иволгину было лет около пятидесяти, но выглядел он молодо, даже сорока не дать. Красивый. Большинство студенток, которым он читал лекции, неизбежно влюблялись в преподавателя, тем более что Иволгин был еще и умен, и остроумен. Впрочем, никакого развития эти чувства не имели, и иметь не могли. Иволгин был прикован к инвалидному креслу. Повинна ли в том какая-то болезнь или несчастный случай, никто в институте не знал: спрашивать напрямую стеснялись, а сам профессор не распространялся на эту тему. Хотя держался бодро и над своей «моторизированностью» остроумно подтрунивал.

— Но что же это я? — Иволгин театральным жестом хлопнул себя по лбу. — Держу на пороге. Проходите же! Дашенька, у нас гости!

Он пробежался пальцами по кнопкам на подлокотнике, зажужжали моторчики и кресло, развернувшись на месте, покатилось в глубь квартиры. Алиса и Данила поспешили следом по длинному светлому коридору бывшей коммуналки. Алисе в прошлом не раз доводилось бывать в гостях у профессора: он часто проводил консультации и дополнительные занятия дома. А вот Данила с интересом оглядывался по сторонам, отмечая разумность обустройства быта одинокого человека, неспособного самостоятельно ходить. И стерильную чистоту, необычную даже для вполне здорового холостяка.

— Дашенька! Ты где?

— Что случилось, Алексей Олегович?

Из дверей — как помнила Алиса, там была кухня — выглянула симпатичная девушка в переднике.

— У нас гости.

Даша, увидев Алису с Данилой, улыбнулась с искренним гостеприимством.

— Как хорошо, что вы зашли! А то я все делами занята, а Алексей Олегович скучает. Проходите! Я сейчас кофе сварю. Или лучше чай?

— Мне зеленый, Дашенька. С жасмином. А Алиса, насколько я помню, любит кофе с ванилью.

— Ой, вы и это помните?

Иволгин проводил Дашу взглядом и подмигнул Даниле:

— Это моя домоправительница. Чудная девочка! Эх, был бы я помоложе…

Алиса невольно улыбнулась. Профессор был как всегда полон энергии и оптимизма. Она прекрасно помнила это умение Иволгина смеяться над любыми ударами судьбы, заряжая своей волей к жизни всех вокруг.

Допив кофе, обменявшись новостями об общих знакомых и покончив таким образом со светской частью визита, девушка выложила перед профессором рукопись Нострадамуса.

— Любопытно. Пойдемте лучше в кабинет.

Здесь Алиса тоже все прекрасно помнила. Старомодные шкафы с книгами ужасающей толщины, настоящее бюро из красного дерева, письменный стол с мраморной столешницей. Иволгин всегда старался окружать себя красивыми вещами «с личностью», в основном — антикварными. Современные же вещи считал слишком утилитарными и бездушными. Единственными уступками новому тысячелетию были компьютер и механизированное кресло.

В кабинет заглянула «домоправительница».

— Алексей Олегович, я вам больше не нужна?

— Вы мне всегда нужны, Дашенька! Без вас моя жизнь превратилась бы в юдоль скорби.

— Ой-ой, — рассмеялась девушка. — Я ужин приготовила и оставила на плите, пожалуйста, съешьте его. Профессор сказал, что очень важно соблюдать режим. Приду утром — проверю!

— Я тоже профессор! — с комичным возмущением крикнул в закрывшуюся дверь Иволгин. — Этот Розенкевич приходил играть в го и, конечно же, проиграл. В отместку надавал Даше всяких медицинских советов как вернее меня мучить. Подумаешь, медицинское светило! Так, вернемся к нашим баранам.

Иволгин достал из футляра очки и склонился над бумагами. Данила удивленно вздернул брови, но Алиса прижала палец к губам. Очки были еще одной из причуд профессора, не желавшего делать коррекцию зрения.

— Откуда это у тебя?

— Случайно попало, — ответила Алиса. Лгать профессору было неловко, но не рассказывать же о событиях в «Воробьиных полях». — Они хранились у группы сектантов, веривших, что это утерянное пророчество Нострадамуса. Попыталась перевести, но…

— Почти ничего не помнишь из курса, — с грустью закончил Иволгин. — Ну-ну, не красней. Я прекрасно понимаю, что в наше время мало кто может позволить себе заниматься отвлеченной наукой. Это печально, но уж твоей-то вины в таком положении дел нет.

— Так что с пророчеством?

Алиса припечатала взглядом толстокожего Данилу, но Иволгин ничуть не обиделся.

— М-да. Специально я Нострадамусом не интересовался. По крайней мере, не больше, чем другими известными персонами того времени. На первый взгляд, могу сказать, что написано действительно на французском языке шестнадцатого века, написано грамотно. Если это и подделка, то отличается от большинства в лучшую сторону.

— Подделка?

Иволгин бросил на Данилу ироничный взгляд.

— Молодой человек, такая область как предсказания — золотая жила для всякого рода мистификаторов. А уж тем более, когда речь идет о столь колоритной фигуре как Мишель Нострадамус. Думаю, только специалисты могут уверенно назвать количество ходивших по свету поддельных центурий. И многие из них сделаны весьма талантливо.

— Значит, вы не сможете сказать точно?

Иволгин сдернул с носа очки и взмахнул ими в патетичном жесте.

— Разве я могу разочаровать свою ученицу? Конечно же, я выясню все!

— Серьезно?

— Конечно, — уже нормальным тоном ответил профессор. — Хотя на это потребуется время. Перевести текст не составит особого труда, но мне нужно связаться с друзьями, чтобы они сделали экспертизу бумаги, почерка и что там еще в таких случаях делают. Думаю, дня два на это потребуется. Хорошо?