Реквием - Робин Янг

Но Уилл не забывал клятву, данную Илайе. Разговор с рабби неожиданно всколыхнул в нем осознание, что он по-прежнему верит в идеалы «Анима Темпли» и по-прежнему считает себя его главой. Никто снимал с него этого звания, кроме его самого, и постепенно Уилл снова начал натягивать на себя мантию. По ночам во дворце он постоянно размышлял, что сделали бы на его месте отец, Эврар, сенешаль и другие. Вокруг вновь начали собираться их призраки и нашептывать советы. В конце концов он укрепился в мысли, что в первую очередь нужно проверить достоверность того, что тогда случайно услышал Илайя.

Восторженно переговариваясь, придворные поднимали головы к небу, где под облаками кружил сакер. Но Мейден нигде видно не было.

— Готовьте приманку, — крикнул Филипп оруженосцам. — На всякий случай.

— В ваше отсутствие, сир, я получил весть и от сэра Уильяма Уоллеса, — рискнул произнести Уилл. — Ходит слух, будто этим летом Эдуард опять пойдет на Шотландию. Уоллес интересуется, можем ли мы продолжать рассчитывать на вашу помощь деньгами. Он также надеется, что вы вместе с папой надавите на Эдуарда.

При упоминании папы лицо Филиппа посуровело, и Уилл пожалел о сказанном. Отношения между королем и папой были натянуты до предела. Он собирался перевести разговор обратно на Темпл, но не успел.

В небе появилась Мейден. Ярко освещенная солнцем, она стремительно ринулась вниз и как ударом молнии поразила ничего не подозревающую цаплю. Ее острые когти впились ей в голову. Вскоре подоспел сапсан, и они вместе начали терзать поверженную добычу. Разумеется, сердце цапли досталось победительнице Мейден.

Уилл украдкой посмотрел на Филиппа. Лицо короля освещала свирепая радость. Мейден и Филипп являлись родственными душами. Он точно так же целеустремленно преследовал добычу, порой гораздо крупнее его самого, а затем безжалостно с ней расправлялся. Фландрия усмирена, мятеж в Гиени жестоко подавлен. Сейчас подходила очередь папы Бонифация. В первый раз с тех пор, как Илайя рассказал ему о подслушанном во дворце разговоре, Уилл почувствовал страх. Если Филипп действительно намерен взяться за Темпл, то будет действовать как эта хищная птица — неумолимо и жестоко.

Словно угадав его мысли, рядом с королем материализовался Гийом де Ногаре. На министре было его обычное черное одеяние, однако вокруг плаща шла та же самая алая окантовка, что и вокруг королевской печати, хранителем которой он стал после гибели Флоте.

— Сир, — громко произнес Ногаре, бросив подозрительный взгляд на Уилла, — егеря видели в лесу следы кабана.

— Неплохо. — Филипп повернулся к придворным. — Что скажете? Загоним еще одну дичь и отправимся пировать?

В ответ ему раздались радостные возгласы. Филипп улыбнулся и пришпорил коня в сторону леса.

Замок Винсеннес, королевство Франция 20 июня 1303 года от Р.Х.

Роуз водила гребнем по густым черным волосам королевы. В некоторых местах зубцы застревали, и она принималась распутывать. Королева сидела, закрыв глаза, давая Роуз возможность как следует ее рассмотреть. С тех пор как двор прибыл в замок — две недели назад, — королева пребывала в дурном расположении духа. Видимо, потому, что король не пожелал взять ее с собой во Фландрию. Над верхней губой Жанны были заметные маленькие волоски. Маргарита предлагала их выщипать, но королева не пожелала.

Жанна была равнодушна к наведению красоты — ее больше интересовали книги и музыка, — не то что придворные дамы, проводившие время в обществе венецианских купцов. Ароматное мыло, гребни из слоновой кости, драгоценные ожерелья — ни о чем другом они не могли думать. Восхищались платьями друг друга в коридорах дворца, а затем злословили на сей счет за ужином в Большом зале. Как известно, служанок не замечают, и Роуз часто приходилось слышать язвительные замечания, какие они отпускали одна про другую. Она вообще вела себя не как остальные камеристки, которые выпрашивали у Жанны разные безделушки, а потом порхали по покоям, изображая принцесс, и судачили о мужчинах. Однажды, проходя по темному коридору, Роуз увидела Бланш с одним из слуг. Он прижимал ее к стене и, засунув руки под платье, целовал в шею. Ее поразило тогда лицо Бланш. На нем не было ни тени смущения. Лишь одна страсть.

— Интересно, кого они добыли на охоте?

Роуз вздрогнула, осознав, что королева открыла глаза и смотрит на нее.

— Я слышала, кабана, — ответила Маргарита, занимавшаяся платьями королевы. — Что вы желаете надеть на вечерний пир, мадам?

— Выбери сама.

В зеркале Роуз увидела, как Маргарита улыбается.

— Я думаю, красное с золотым. Да. Это будет красиво. — Маргарита радостно закивала. — Король не сможет оторвать от вас глаз.

Жанна неожиданно помрачнела.

— Оставьте меня на время. Я желаю поговорить с Рози.

— Конечно, мадам. — Маргарита укоризненно взглянула на Роуз и вышла, увлекая за собой Бланш и еще трех камеристок.

Сдерживая дрожь в руках, Роуз продолжала причесывать королеву.

— Я выросла в этом доме, Рози, — начала Жанна мягким, чуть сонным голосом. Ее глаза опять закрылись. — Меня привезли сюда ребенком, после смерти отца. Вскоре мать снова вышла замуж и отправилась в Англию. А со мной рядом все время находился Филипп. Учил меня сидеть в седле и всему остальному. Мы были как брат и сестра. А потом он стал моим мужем. Я люблю его с тех пор, как помню себя. — Жанна открыла глаза и сжала запястье Роуз, остановив гребень. — Мой муж красивый мужчина, это знают все. И потому я боюсь, как бы твоя страстная влюбленность не переросла в одержимость. Это очень опасно.

Отрицать что-то и оправдываться было бесполезно. Справедливость слов королевы подтверждали щеки Роуз, вспыхнувшие ярким румянцем.

Жанна отпустила ее руку.

— Ступай. Пришли Маргариту. Она закончит с моими волосами.

Роуз положила гребень и нетвердой походкой направилась к двери. Вошла в опочивальню камеристок. Стоявшие в круг девушки повернулись к ней. Разумеется, они все знали. Роуз сгорала от стыда, чувствуя себя перед ними совершенно раздетой. И Филипп тоже? Подумав об этом, она чуть не вскрикнула.

— Неужели ты действительно веришь, что он когда-нибудь на тебя посмотрит? — прошептала Маргарита, намеренно задержав взгляд на шрамах на руке Роуз.

За ней последовали другие девушки. Роуз подошла к окну и уставилась в него невидящим взглядом.

— Тебе надо быть осторожной, Рози, — тихо проговорила сзади Бланш. — Королеве это очень не нравится. Среди придворных так много красивых мужчин. На твоем месте я бы закрутила роман с кем-нибудь из них. Ты так хороша собой. Даже если не хочется, притворись. Пусть мадам думает, что ты забыла короля.

Роуз молчала. Когда за Бланш закрылась дверь, она опустилась на свою кровать. В ней кипела злость. Она ненавидела себя за то, что позволила чувствам вырваться наружу. Ненавидела злорадствующую подлую Маргариту и наивную глупышку Бланш, которые понятия не имели, что творится у Роуз внутри. Но больше всего она ненавидела королеву с ее хмурым одутловатым лицом. Закрыв глаза, она представила, как Жанна падает с коня и ломает себе шею. Королеву хоронят. Молчаливый и печальный Филипп посматривает на нее. А через некоторое время решается взять за руку и притянуть к своей груди. По его щекам струятся слезы. Они не станут торопиться, дождутся, пока закончится траур. От этого их страсть будет только острее и интенсивнее.