Блеск и нищета шпионажа - Михаил Петрович Любимов

Боже, только этого еще не хватало, новые неприятности! Неужели нельзя жить спокойно и не пускаться в авантюры?

— Сколько? — лицо миссис Рипли было непроницаемым.

— Не меньше восьмисот фунтов.

Ого, крупная сумма, она, конечно, была, но лежала в банке, как будут там реагировать, если она сразу снимет столько денег?

— Но вы же не миллион снимете… (Вот сука! А еще тетка!)

— Все равно. А он не получит за побег еще несколько лет?

— Если и получит, то это не намного изменит дело, — успокоил он жадную старуху.

А она ворчала, что побеги обычно кончаются фиаско, и что Криса переведут в тюрьму в Брикстоне, где сидят страшные люди, и запретят встречи, и нужно подумать, и посоветоваться с дочерью.

Боже, ну и фрукт эта мамашка! И зачем только он послушал Криса и с ней связался? Теперь она впутает в это дело дочь, а две бабы, как известно…

Вскоре Эндрю занес Рептону записку: «Я ходил к твоему парню и сказал ему все, что ты просил. Он будет тебе писать».

Что за чертовщина? К кому он ходил?

Пока Крис ломал голову, в камеру пришел взволнованный Де Курсин.

— Крис, я получил от Джона записку, по всей видимости, предназначенную вам… А вы, оказывается, хотите бежать? — напрямую спросил Де Курсин.

— Почему вы так решили?

— «Я говорил с тетей, но денег на побег она не дает», — прочитал гость. — Но не беспокойтесь, я вас не выдам.

— Тут Джон что-то напутал… Мне он передал записку, видимо, для вас, — выкручивался Рептон, лицо его стало мокрым от пота.

— Не бойтесь, мы же с вами друзья. Я буду молчать, как могила. Единственно прошу вас: держите меня в курсе дела.

В тюрьме царила солидарность и считалось дурным тоном не ставить в известность хотя бы ближайших друзей, это уже афронт, не лезший ни в какие рамки.

Рептон наклонил голову, что еще ему оставалось делать?

Идиоты оба, путаники, кретины и Джон, и этот Эндрю! Ничего себе, хорошенькое начало!

Брайен все бился с деньгами, нигде не мог их достать. Именно поэтому решил еще раз поговорить с теткой, вдруг у нее проснется совесть?

Случилось самое страшное: на встречу миссис Рипли явилась с дочерью, расплывшейся дамой с хищной физиономией ястреба, особенно впечатлял клювом загнутый нос. Женщины сразу же уверенно двинулись в ресторан, ни минуты не сомневаясь, что счет оплатит Джон, там они после томатного супа проглотили по огромному бифштексу на косточке, заели все зеленым салатом и чипсами, заказали «стилтон», чудовищно дорогой даже на родине, кофе и пол дюжины пирожных.

Наглая обжираловка настолько поразила Джона, что он заказал себе только салат, мол, нет желания — пусть эти бабы видят, какие они сволочи! Но бабы не видели и перемалывали пищу с завидным энтузиазмом.

— Мы не можем дать деньги, не будучи уверенными в успехе, — говорила баба-ястреб. — Я должна сама изучить план побега и только после этого принять решение.

— Но зачем вам эти детали? Речь идет о спасении вашего родственника! — Джон еле сдерживался от ярости. Но он не смог сломить сопротивления дам, он вообще хотел их растерзать на части, сжечь, пепел засунуть в пушку и развеять по белу свету. Особенно после того, как они заказали еще по два пирожных. Это уже было слишком, нервы не выдержали, разозленный Джон заказал пол бутылки виски и выпил все почти одним залпом под взглядами ошеломленных леди, которые даже перестали жевать.

Крякнув и вытерев губы салфеткой, он встал, церемонно раскланялся и был таков, оставив дам самих разбираться со счетом. Они что-то прокудахтали ему вослед, но он не слушал, он решил рискнуть. До этого он боялся звонить Майклу, он знал, что ребята из «Комитета 100» всегда на учете у полиции и контакт засекут, но сейчас уже не было выхода, в одиночку такое дело не потянуть. Звонил из телефона-автомата, не представлялся.

— Привет, Майкл! Тебя не тянет послушать лекции по английской литературе? — говорил так, как будто только вчера пили пиво в пабе.

— Здорово, старик, когда увидимся?

Умница Майкл тут же его усек по ирландскому акценту и тоже сыграл свою партию.

На следующий вечер на квартире Майкла и состоялась встреча старых друзей. Поболтав о том о сем, Джон вызвал их в дворовый сад — там было спокойнее — и рассказал о своем плане. Леваки ни секунды не колебались — уж очень им хотелось насолить правительству — однако от благих порывов деньги не появляются, хотя тут же у жены Майкла возникла мысль подзанять у богатой тетки, прикрывшись непредвиденными расходами на двоих детишек. Собственно, основные суммы требовались на аренду квартиры для укрытия Рептона (с платой вперед, чтобы укрепить доверие хозяина) и на автомашину. Майкл и Ник брали на себя вывоз Рептона из Англии в случае его успешного бегства из Вормвуд-Скраббс, в любом случае вся операция откладывалась до полного освобождения Брайена и выезда его из общежития — только после этого он смог бы приступить к поискам квартиры.

Так Джон и информировал Криса: «Покупка дома откладывается до октября, пока не истечет срок аренды моей нынешней квартиры», тот расстроился, прошелся по комнате взад и вперед, а потом, как обычно, встал на голову — счастливый человек!

Между тем руководители спецслужб, за ужином в клубе «Реформ» (не все же время давиться крекерами у себя в офисах), коснулись в своих конфиденциальных беседах и более крупной рыбы, уже отсидевшей целых пять лет. Один раз к нему подослали бывшего коллегу, дабы тот прощупал настроения предателя и сделал надлежащие выводы. Однако зондаж показал, что Рептон мало изменился, закостенел в своих коммунистических взглядах и не склонен открывать рот. Это огорчало, но что делать?

— А вы не думаете, что он может убежать? — спросил Пауэлл.

— Охрана там надежная, хотя ничего нельзя исключить. А у вас есть какие-то данные? — поинтересовался Смит.

— Просто я знаю КГБ.

— Не преувеличивайте силы КГБ, Джон. Это не ЧК-ОГПУ при Сталине, когда все они были готовы грудью закрыть дот. Но даже в то время они не попытались освободить из тюрьмы своего агента, убийцу Троцкого, они позволили японцам казнить своего шпиона Рихарда Зорге… КГБ ожирел, обюрократизировался и просто не способен на дерзкие поступки. Тем не менее мы продумываем вопрос о переводе Рептона в новую тюрьму. Так что не бойтесь, он не напишет ничего плохого в своих мемуарах о вас… — улыбнулся Смит.

— Неужели обо мне и моей организации можно написать что-нибудь плохое?

Оба расхохотались и выпили золотистого