Между прочим… - Виктория Самойловна Токарева

Как не могло и в срок другой.

И потому-то наша встреча,

Определенная судьбой,

Была отложена на вечер.

Но чем позднее, тем нежней

Любовь бывает и теплее.

О Света, свет души моей,

Гляжу я на тебя и млею.

И помня, что к концу мой путь,

Надеюсь все же постараться,

Еще немного, хоть чуть-чуть

На этом свете задержаться.

Светлана сделала пристройку к дому. У писателя должен быть свой кабинет. На втором этаже – мастерская художника. Володя пишет картины. У художника должно быть свое пространство, где он создает и хранит свои полотна.

Далее Светлана строит Володе крытый бассейн. Володя не молод, за здоровьем надо следить, а что может быть полезнее, чем ежедневное плавание?

Домработница готовит диетическую еду из первоклассных продуктов.

Володя тоже вносит свой вклад. Гонит самогон. Он умеет, но как… Самогон чистый как слеза и пьется легко, как воздух. И не пьянеешь, только лучше видишь и лучше слышишь. Сосуды прочищаются.

Но главное – не жизненные удобства. Главное – любовь.

И судьбе опять скажу спасибо

За подарок мне в конце пути.

Не могу представить, что могли бы

Мы с тобой друг друга не найти.

Жил бы я, как бедная тетеря,

Был бы быт мой скучен и убог.

Говорят, что в Бога я не верю,

Но любовь, я верю, это Бог.

Володя влюблен. Я это видела своими глазами. Однажды мы пошли гулять втроем. Светлане понадобилось отойти к подруге. Она удалилась. И Володя вдруг сдулся, как воздушный шарик, который проткнули. Ему все стало неинтересно и не нужно: ни берег реки, ни небо, ни тропинка под ногами. Ничего.

Завистники шуршали за спиной, дескать, Володя – примак. Примаком называли в деревне мужика, который проживал у жены. Это считалось стыдным.

Зависть – как вирус. Охватывает людей и треплет. Можно понять: наше поколение доживает, а Светлана и Володя – живут полноценно и молодо.

Не хватало общих детей. Завели собаку. Порода – джек-рассел-терьер. Назвали Нюша. Володя не спускал ее с рук. Нюша – красавица, все понимающая. С ней можно разговаривать. Она реагирует ушами.

Володя связан с ней душевно и тактильно. Все время гладит.

В любви к Нюше сказывалась потребность во внуках, но внуков не было. У Володи – трое детей. Никто не обзавелся семьей.

Старшая дочь Марина умерла рано. Ей было едва за сорок. Подробностей не знаю. Знаю только, что она вышла на балкон, ей стало плохо, она упала и умерла. Сквозняк прикрыл балконную дверь, Марину долго не могли найти. Квартира пуста, выйти на балкон никому не приходило в голову.

Паша – брат Марины – пришел в очередной раз, потянул балконную дверь. Она открылась. На балконе лежала мертвая Марина, запорошенная снегом. Паша заплакал.

Хоронили Марину втроем: Володя, Светлана и Паша.

Среди прочих талантов у Светланы доминировал талант любви. Что это значит? Жить жизнью любимого человека, учитывая все его изгибы. Она подобрала Володю, как замерзшую птицу. Отдышала его, отогрела, положила за пазуху, и он воспрянул для жизни. Живи и радуйся. И время не властно.

Светлана тщательно следила за здоровьем мужа. Встала необходимость удалить желчный пузырь. Светлана привезла Володю в Центральную клиническую больницу.

Прошли в палату. Расположились. Володя достал рукопись, подключил компьютер. Высыпал на стол гигиенические принадлежности: мыло, зубная паста, крем для бритья.

Явился врач – грубоватый хирург. Коротко глянул по сторонам и сказал:

– Мужчина, что вы раскидали свое барахло? Нельзя аккуратно сложить? Вы все-таки не дома, мужчина.

Светлана свирепо поглядела на хирурга и вышла из палаты.

Нашла кабинет главврача.

– Мы от вас уходим, – объявила она главврачу.

Тот ничего не понял.

– Войновича знает весь мир. Что, трудно выучить его имя-отчество? Владимир Николаевич его зовут! Легко запомнить: Владимир Николаевич, а не «мужчина», как в очереди за водкой. Никакого уважения. Противно находиться. Мы уходим. До свидания.

Она вышла и хлопнула дверью.

Неуважение к себе она бы легко снесла, но Володя…

Главврач тут же позвонил хирургу по телефону и сделал ему втык. С потерей пациента больница теряла немалые деньги, так что хирург получил двойной втык – за хамство и за материальный ущерб.

Когда Светлана вернулась в палату, хирург был смущен.

– Мы уходим, – сказала Светлана.

– Да что вы в самом деле… Какая вам разница, «мужчина» или «Владимир Николаевич»? Я хирург – золотые руки, я сделаю вам операцию, и вы уйдете домой. Ведь это главное, а не цирлих-манирлих. Что вы цепляетесь к ерунде?

Хирург не мог себя перестроить на нужную интонацию. Хирурги – люди конкретные и грубые. Они привыкли резать и ремонтировать людей, как машины.

Светлана собрала «барахло», прихватила растерянного Володю и покинула «кремлевскую больницу». Определила в другую больницу, тоже хорошую. Обеспечила определенные условия: отдельная палата, суперхирург.

Операция прошла успешно. Светлана восстанавливала Володю, настраивала его, как рояль, добиваясь чистого звучания.

Однажды мы со Светланой поехали в Марианске-Лазне. На водопой. Там какие-то особые целебные воды.

Володя в это время находился в Мюнхене, навещал дочь. И вдруг, или не вдруг, он сел на машину и рванул в Марианске-Лазне. Дорога занимала пять часов. У Володи больная спина. Больной спиной писатель расплачивается за годы сидячей работы.

Володю не смутили пять часов за рулем в одной позе. Он полетел на крыльях любви, как молодой тетерев в брачный период. И приехал ближе к вечеру с окаменевшей спиной. Еле разогнулся. Спрашивается, зачем было ехать? Все равно через неделю они вернулись бы в Москву. Мне непонятно. А ему понятно. Бывает, что заключенный бежит из тюрьмы за месяц до освобождения. Своим побегом он серьезно увеличивает срок заключения, но не может дождаться. Так и Володя. Не мог дождаться.

У Тютчева есть строчки: «О, как на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней…» Это совпадает со строчками Владимира Войновича: «Но чем позднее, тем нежней любовь бывает и теплее».

Видимо, обоих поэтов настигла поздняя любовь, и они знают, о чем говорят.

Единственная ложка дегтя в бочке меда – ревность дочери Оли. Она хотела, чтобы отец принадлежал только ей и больше никому. Казалось бы, дочь должна радоваться счастью отца. Но нет. Оля воспринимала новый брак как предательство. Отец изменил ей и ее матери. Он должен был остаться верен памяти Ирины. Оля всеми силами старалась