Кёсем-султан. Дорога к власти - Ширин Мелек

– Проведешь их.

Второй кивнул. Вот и все, более ничего не было сказано, но для шахзаде ничего более и не требовалось. Кого-то, кому не следует бывать в гареме, следует в гарем провести. Непорядок!

И тайна, сладкая тайна, которую непременно следует раскрыть.

Мурад легко узнал евнуха – то был Осман, тезка султана, чтоб ему подавиться похлебкой из крыс! Интересно, в насмешку, что ли, судьба подбрасывает столь достойное имя таким никчемным людишкам?

Евнух Осман пошел к себе и пробыл в своей комнатушке некоторое время, а затем вышел. Шел, не крадучись, а с той особенной озабоченностью во взгляде и движениях, которая присуща евнуху, посланному куда-нибудь с незначительным поручением сильными мира сего. Подозрений такой человек в гареме не вызывает совершенно – он свой, а значит, имеет полное право здесь находиться. И спешить куда-то тоже имеет право. Наверняка, если такого евнуха остановить, то выяснится, что кызлар-агасы, а то и кто-нибудь из султанш, отослал его с важнейшим поручением. Скажем, дынь свежих поискать, ибо захотелось спелого лакомства посреди ночи. Или довести до сведения нерадивой служанки, что завтра госпоже следует принести платье именно сливового оттенка, а не персикового, как служанка себе наверняка надумала. И не важно, что госпожа ей про этот персиковый оттенок с полудня все уши прожужжала, – виновата все равно служанка, должна была догадаться, в следующий раз, так и быть, госпожа евнуха пошлет к непутевой. Таких женских разговоров Мурад тоже вдоволь наслушался.

Интересный способ скрыть важное, положив его у всех на виду. Тоже надо будет запомнить.

Ах, сколько же всего интересного скрывается в ночных переходах якобы спящего гарема!

Осман подошел к одной из неприметных дверей и отпер ее. Мураду пришлось проморгаться, чтобы увериться, что собственные глаза не подвели его.

Визирь Кара Давут-паша, кто бы мог подумать? Мурад, конечно, рассчитывал увидеть искателя приключений и уже заранее прикидывал, как бы напугать этого наглеца хорошенько, чтоб дорогу сюда забыл, а затем мимоходом намекнуть на проделки Османа Мустафа-аге, главному чернокожему евнуху, но такое!.. От возмущения и негодования в груди что-то сжалось. Да как он посмел? Как посмел?! Он ведь женат на родственнице султана! Стал визирем, пользуется всеобщим уважением! Мало ему, козлобородому кобелю?

– Прошу, господин. – Осман коротко поклонился и повел визиря куда-то вглубь гарема. Мурад украдкой последовал за ними, кипя от злости. Постепенно, впрочем, гнев утихал, сменяясь холодным, расчетливым интересом.

Не похоже было, чтобы Кара Давут-паша отправился на поиски любовных утех. Сам Мурад, конечно, далек был пока что от услад плоти, но читал, как именно проявляется любовное томление. У Кара Давут-паши признаки такового отсутствовали напрочь. Скорее почтенный визирь напоминал воина, готовящегося к битве.

Постепенно стало угадываться, в какой коридор на этот раз свернет Осман, и Мурад почти разочарованно пожал плечами. Вероятнее всего, Давут-паша всего-навсего собирался навестить почтенную тещу, Халиме-султан. Но почему же тогда среди ночи? Днем дела обоим не давали встретиться?

К Халиме-султан Мурад в последнее время и не заглядывал. Она перестала быть ему интересна уже давно: ее партия при дворе потеряла всяческий вес, и даже юные жены султана Османа, Айше-султан и Акиле-султан, выказывали Халиме-султан исключительно пренебрежение. Пожалуй, с уважением к ней продолжала относиться лишь Кёсем-султан, мать Мурада, ну так она ко всем хорошо относится, да и сама, честно признаем, в последнее время участия в делах дворца почти не принимала!

А вот зря, похоже, не заглядывал. Что-то очень интересное намечалось…

Кара Давут-паша зашел к Халиме-султан, склонился перед ней низко, поцеловал руку:

– Моя госпожа…

– Все готово? – спросила Халиме-султан вместо приветствия.

– Да, госпожа. Мой человек готов исполнить все повеления и прервать наконец нить жизни этого никчемного правителя, обманом взошедшего на престол!

Мурад, казалось, весь превратился в одно огромное ухо. Надо же! Кто бы мог подумать, что Халиме-султан окажется куда смелей, чем все это огромное зловонное болото, именуемое султанским дворцом?

До сих пор Кара Давут-паша в целом Мураду скорее нравился. Настоящий воин, участвовавший в боях и на суше и на море. Но заговорщик?

– Отлично, мой дорогой! – В голосе Халиме-султан звенели злость и возбуждение. – Очень, очень хорошо. Тогда поведай мне о своем плане!

– Янычары готовы, госпожа. Знать нас тоже поддержит. Мало кому охота смотреть, как Хаджи Мехмед Эсадуллах и Пертев-паша вертят нашей державой, будто женской половиной собственного дома!

– Ну, кто там кем вертит… – Халиме-султан, не скрывая иронии, усмехнулась.

– А ты не знаешь, госпожа, что скажет… – Кара Давут умолк, но Халиме поняла вопрос. Впрочем, не нужно было быть ученым улемом, чтобы его понять!

– Что скажет Кёсем?

Кара Давут-паша молча склонил голову.

Наблюдающий за заговорщиками Мурад словно бы забыл, как дышать. Неужто матушка тоже участвует в этом заговоре?

Нет, не может быть! Кёсем-султан выше всего этого!

– Кёсем-султан выше наших… мелких дрязг с султаном Османом. – Каркающий смех Халиме-султан заставил Мурада потрясенно выдохнуть. Неужто женщина умеет читать чужие мысли? По спине пробежали холодные мурашки.

– Но если говорить серьезно… – Халиме сардонически искривила губы, – то, полагаю, Кёсем-султан промолчит. Что, по-твоему, должна сказать женщина, сына которой нынешний султан велел убить, якобы защищая свое право на трон? А я ведь точно знаю, что Мехмед и думать не думал на этот трон претендовать. И ты это знаешь, и Кёсем знает… Да покажите мне в Высокой Порте хоть одного человека, который этого не знает! Кроме Османа: лишь Аллах, да еще, может, шайтан ведают, что творится в его голове! Что скажет Кёсем-султан, когда узнает об убийстве человека, велевшего – все так говорят! – застрелить на празднике собственного сына, лишь бы тот не стал его наследником? Во имя Аллаха, да по сравнению с Османом мой Мустафа – светоч разума! Он, по крайней мере, никогда не велел казнить родичей! И давай начистоту, дорогой мой Кара Давут. Что должна сказать женщина, сыновья которой рано или поздно унаследуют трон?

– Моя госпожа… – Похоже, Кара Давут был потрясен не меньше Мурада, который до крови кусал губы, чтобы не выдать ничем своего присутствия. – Моя госпожа, маленький шахзаде Омер отошел к Аллаху вследствие несчастного случая…

– Да неужели? – Халиме изящно взмахнула рукой и, повинуясь этому легкому жесту, Кара Давут тут же умолк. – Ты так мало знаешь о том, что происходит во дворце, мой дорогой… Возможно, это и к лучшему. Осман оттолкнул Хадидже, а значит, сын шахзаде Османа трона не наследует, но вот старший сын султана Османа – дело совсем другое.

– Убить собственного сына? Невинного младенца, прожившего на свете менее года? – казалось, Кара Давут не верил собственным ушам. – Какой же отец на такое способен? Я еще понимаю, когда шахзаде устраивает заговор против отца, но вот так… Да кем же нужно быть для такого?