Часы, идущие назад - Татьяна Степанова

Анфиса вытащила камеру, подошла к окну.

– Страшное место эта башня, а тянет сюда. Столько мертвецов… И они словно еще здесь, не покинули ее.

– Ворота Расемон – эта башня, я всегда думал о ней так. Все грехи, все мертвецы собираются здесь.

– Фильм Куросавы?

– Да. Помните, вы спрашивали, открывается ли окно? Оно легко открывается.

Он одной рукой сдвинул английскую фрамугу вверх. В окно ворвался холодный ветер. Капитан Первоцветов прислонился спиной к подоконнику, словно защищая, загораживая собой Анфису и от этого пронизывающего ветра, и от пустоты, что простиралась до самой земли.

– Анфиса, можно я задам вам вопрос?

Он одной рукой по-прежнему крепко сжимал ее руку, а другой мягко отвел камеру, которую Анфиса подняла, чтобы снимать вид из окна. Анфиса опустила камеру. Он сделал к ней шаг и оказался так близко, что она ощутила его всего. Его тело, такое напряженное, железное. Он был выше ее. Анфиса терялась под его настойчивым взглядом, чувствуя себя неловкой, красной от смущения, массивной, такой неуклюжей…

– Анфиса, вам нравится Горьевск?

– Нет. И да… Он меня пугает. Но это уникальный город.

– Анфиса…

– Что?

– Выходите за меня замуж.

Сердце… удар… о, сердце мое…

– То есть как?.. Мы же… Вы меня знаете всего три дня.

– Неважно. Вы станете моей женой?

– Я… это что… Вы серьезно?

– Серьезно. Предложение руки и сердца.

– Здесь, на Башне с часами? Полной мертвецов?

– Да, здесь. Анфиса! Никто никогда не значил для меня столько, сколько значите вы сейчас. Никто никогда не заменит мне вас. Никто никогда не будет любить вас так, как я люблю вас. Сейчас. Здесь.

– Борис, вы бредите?

– Возможно. Анфиса. – Он шепнул это, наклоняясь к самым ее губам. Его руки сомкнулись в кольце объятия. – Слушайте мой бред. Вы станете моей женой?

– ДА.

Он вобрал ее «да», ее ответ своими губами с ее губ.

Поцелуй. Долгий. Глубокий, как сон. Как сама смерть.

В эту минуту у Анфисы зазвонил мобильный телефон. Но она не слышала его, не слышала ничего, кроме ветра и шума крови. Оглушенная его поцелуем, опаленная его жаром.

– Кучу-Петрушу управление по борьбе с наркотиками дважды брало с поличным на партии героина, – докладывали полковнику Гущину оперативники. – Но оба раза он избегал уголовной ответственности. Первый раз дело возбудили, а потом прекратили за недоказанностью, потому что звонок был – догадайтесь откуда. С Лубянки, чуть ли не с самого верха. За Кучу заступились тамошние товарищи, его отмазали. Он внук основоположника губернской ЧК, комиссара НКВД второго ранга, впоследствии генерал-полковника МГБ Петра Кучина, ветерана службы. Этот комиссар второго ранга – единственный, переживший массовые репрессии тридцать седьмого. Говорят, он избежал расстрела потому, что лично написал рапорт-донос не только на своих коллег, но и на свою жену, с которой прожил тридцать лет, обвинив ее в участии в троцкистском заговоре. Спас свою шкуру ценой ее жизни. И пережил всех – дожил чуть ли не до ста лет и был похоронен с почестями. Его сын от второй жены родился уже после войны, когда Кучин, будучи в солидных летах, получил звание генерал-полковника МГБ и отошел от руководства. Сын тоже много лет работал в органах госбезопасности. Кстати, в Горьевске. И в конце девяностых был убит, в его убийстве подозревали сотрудника тамошней милиции, но ничего тогда не доказали. Управление по борьбе с наркотиками посоветовало нам в министерский отдел кадров обратиться – мы так и поступили. Мать Кучи-Петруши работала вольнонаемной в информационном центре. Она развелась с мужем, у нее была другая фамилия. Куча-Петруша с ней не жил, он всегда жил с отцом. Когда того убили, ему было всего двадцать лет. И он вообще надолго пропал с семейных радаров. Но потом всплыл. В кадрах к его матери никогда не предъявляли претензий по поводу него – он же не был официально судим. Допросить мать не представляется возможным, она умерла несколько лет назад. Но в кадрах мы получили еще одну любопытную информацию.

– Какую? – спросил Гущин.

В этот момент Кате пришло сообщение. Поглощенная новостями, она мельком взглянула на него – ага, Анфиса… куда-то едет… с капитаном Первоцветовым… Куда?

– Что там такое, Федор Матвеевич?

– Незадолго до его смерти в больнице Петрушу-Кучу взяли на наркоте вторично. Но там было все зыбко, доказательства хлипкие – там группа действовала по сбыту кокаина, не он один. Так нам сказали в отделе по борьбе с наркотиками. И по нему тогда им был звонок из нашего Главка. Нет, его не пытались отмазать, просто наводили справки – что там и как, будет ли возбуждаться уголовное дело непосредственно в отношении него. И знаете, кто звонил? Его брат.

– Брат? – Гущин внезапно охрип.

– Он сотрудник полиции, работал в Главке. А сейчас временно назначен в Горьевск. Он тамошний уроженец, как и Петруша-Куча. Они оба оттуда. У них разные фамилии. Мы сначала не сориентировались. Но потом все узнали точно. Младший брат Петра Кучина – это нынешний исполняющий обязанности начальника ОВД Борис Первоцветов. Он тоже внук комиссара госбезопасности второго ранга от НКВД – разные фамилии, но одна кровь!

Катя подумала, что Гущина вот-вот хватит удар. Он побагровел. Резко дал отбой. Оглядел коридор.

– Где он?!

Ринулся к экспертам.

– Где он?! Где Первоцветов?!

– Уехал. Сказал – что-то срочное. Уехал на патрульной машине.

Катя выхватила мобильный, прочла сообщение Анфисы. Прочла снова. И еще раз. Сунула мобильный под нос Гущину. От волнения она не могла говорить.

Гущин выскочил из ОВД, на ходу отключая сигнализацию своей машины. Катя, спотыкаясь, бежала за ним. Она даже забыла взять в кабинете куртку.

– Сволочь! Лжец!

Гущин шарахнул кулаком по рулю. Нажал на газ. Внедорожник рванул с места так резко, что Катя на заднем сиденье едва не стукнулась подбородком о подголовник. Она с ужасом думала, что теперь будет. Что с Анфисой? И есть ли у полковника Гущина пистолет?

Они оторвались друг от друга, потому что им обоим не хватило воздуха. Анфиса неотрывно смотрела ему в глаза. Они оба продрогли на ветру. Но ее согревал его жар. Он был словно в лихорадке. И при этом внешне спокойный. Даже бесстрастный. Только взгляд… Синее пламя…

У нее снова затрезвонил мобильный. Это Катя…Я сейчас не могу с ней говорить… не хочу… Я хочу только его…

Он снова ее поцеловал. Крепко. И как-то отчаянно.

– Значит, вместе?

Анфиса кивнула.

Внизу послышался шум. Визг тормозов. Кто-то на всех парах подъехал к Башне с часами. Капитан Первоцветов посмотрел через плечо вниз.