Порожденная грехом. Часть 1 - Кора Рейли

сегодняшнего дня мне не разрешали присутствовать на каких-либо делах Фамильи, не говоря уже о пытках.

Маттео вышел из машины, но я еще немного посидела. Это непросто по двум причинам. Эрл Уайт.

…и Мэддокс.

С тех пор, как я видела его в последний раз, прошло меньше двадцати четырех часов. Моя первая ночь на свободе, наполненная небольшим количеством сна и еще большим количеством кошмаров. Я жила привилегированной жизнью до того дня, когда Мэддокс вырвал меня из моей зоны комфорта. Теперь я изменилась. Из-за боли и унижения, которые я пережила, но также и из-за моих чувств к Мэддоксу. Чувств, которых я боялась. Моя жизнь была бы проще, если бы я забыла их, забыла его. Если бы я позволила папе и Амо убить Мэддокса. Таким образом, выбор был бы вырван из моих рук.

Маттео бросил на меня обеспокоенный взгляд. Я застыла в машине, уставившись на огромное здание, будто оно означало мою гибель.

Не мою судьбу.

Это стало бы моим окончательным освобождением. Мои ладони стали липкими, когда я последовала за Маттео к стальной двери. Прежде чем открыть ее, он еще раз повернулся ко мне.

— Мэддокс Уайт, ты хочешь его смерти?

Я была ошеломлена прямотой Маттео, но мне не следовало удивляться.

— Нет, — сказала я, правду, в которой до сих пор не могу признаться даже самой себе.

— Твоему отцу это не понравится, и мне тоже. Он означает неприятности.

— Ты всегда говоришь, что Джианна это неприятности, и что ты любишь неприятности. Почему я не могу?

Маттео усмехнулся.

— Ты не должна использовать меня в качестве примера для своего жизненного выбора.

Я пожала плечами, затем мой взгляд вернулся к стальной двери. Пульс участился, в странной смеси страха и возбуждения.

— Я еще не приняла решения насчет Мэддокса.

— Ты должна сделать это, как можно скорее. Твой отец скоро убьет его.

Маттео наконец открыл мне дверь, и мы направились к другой стальной двери в конце огромного зала. Мои каблуки стучали по голому каменному полу, и с каждым шагом мой пульс учащался. Маттео коснулся моего плеча.

— Подожди здесь и позволь мне проверить, можем ли мы войти.

Я кивнула и не стала указывать, что знаю, что папа и Амо будут делать с байкерами. Маттео просунул голову внутрь, затем открыл дверь пошире и жестом пригласил меня войти. Сделав глубокий вдох, собираясь с духом, я вошла, сопровождаемая Маттео. С леденящим кровь лязгом тяжелая стальная дверь закрылась за мной. Дрожь пробежала по спине, когда я оглядела пустую комнату.

Четверо мужчин были привязаны к стульям, один из них Мэддокс. Его пристальный взгляд поразил меня, голубые глаза, снова пробудили мои эмоции. Левая сторона его лица распухла и посинела, но, кроме этого, папа и Амо еще ни разу не прикоснулись к нему. Другим мужчинам повезло меньше — один из них человек, отвечавший за все.

У Эрла Уайта была сломана рука, а его ухо тоже выглядело не очень хорошо. Коди безвольно повис на стуле. Я не знала имени четвертого. Я думала, что один из пленников может быть Греем. То, что его здесь не было, беспокоило меня из-за Мэддокса. Было очевидно, как он защищал своего сводного брата. Если бы он был мертв, это разбило бы сердце Мэддокса и определенно не улучшило бы его отношения с моим отцом.

Папа сразу же подошел ко мне, заслоняя от мужчин.

— Марси, ты же знаешь, я не думаю, что тебе следует здесь находиться. Этим людям нечего сказать такого, что ты должна услышать, и они не достойны услышать ни единого слова из твоих уст.

— Ты сказал, что не остановишь меня, — я напомнила ему.

Я не удивилась, что он передумал. Он все еще думал, что сможет защитить меня от зла.

Мой пристальный взгляд вновь отыскал Мэддокса. Его проницательные глаза не покидали меня ни на мгновение.

Папа проследил за моим взглядом и тихо вздохнул.

— Не подходи слишком близко. — затем он повернулся лицом к пленникам. — Если кто-нибудь из вас попытается что-нибудь сделать, я заставлю вас пожалеть об этом.

Обещание насилия в голосе папы заставило меня вздрогнуть, но я слегка улыбнулась ему, прежде чем пройти дальше.

— Пришла присоединиться к веселью? — спросил Эрл с мрачной улыбкой, открывая окровавленный рот, в котором не хватало пары зубов. Это объясняло окровавленные плоскогубцы на одном из столов. — Разделяешь кровожадность своего папочки?

Я хотела последней конфронтации, но еще не решила, смогу ли наблюдать за пытками, которые папа, Амо и Маттео, безусловно, имели в виду для байкеров.

— Твоя грязная кровь никогда не коснется меня, — просто сказала я, довольная холодностью своего голоса.

Увидев Мэддокса, привязанного к стулу, я с трудом подавила желание броситься к нему и освободить его. Он не был невинен, и мне нужно было убедиться, что я действительно могу ему доверять. Быть может, он уже пожалел о своем решении помочь мне сбежать. И все же в его глазах я видела ту же тоску, которую испытывала и отчаянно пыталась скрыть.

— Позволяешь папочке и твоему брату делать грязную работу, шлюха? — сказал Эрл, врываясь в мои мысли, явно расстраиваясь из-за отсутствия моей реакции.

Я напряглась, вспомнив уродливые слова, вытатуированные у меня на спине. Подобные слова, вероятно, быстро распространились бы по всему миру, если бы люди узнали, что я переспала с Мэддоксом. Если бы я забеременела… Я не чувствовала себя беременной и не хотела рассматривать этот вариант. Прямо сейчас я могла сосредоточиться только на одном, если бы у нас с Мэддоксом был шанс, если бы вообще имело смысл дать нам шанс.

Папа схватил Эрла за горло, выглядя менее человечным, чем я когда-либо видела его. Амо стоял рядом. От младшего брата, которого я видела в последний раз перед похищением, не осталось и следа. Эти люди напугали бы меня, если бы не были моей кровью, моими защитниками. Если бы их беззастенчивая ярость и мстительность не были эмоциями, кипевшими глубоко внутри меня.

— Нет, — твердо произнесла я, обращаясь как к Эрлу, так и к папе и Амо.

Папа не ослаблял хватки на Эрле, который медленно краснел, брызгая слюной, пытаясь отдышаться.

— Папа, не надо.

Папа посмотрел на меня, явно не понимая, чего я хочу.

— Дай нам показать ему то, чего он заслуживает. Он будет страдать больше, чем когда-либо страдал любой человек.

Он думал, что я хочу, чтобы он пощадил моего мучителя? Это последнее, о чем я думала. Мама была всепрощающей, но даже она, вероятно, заставила бы Эрла умереть