Суд жестокий и прекрасный - Стейша Старк

украшенный золотой гравировкой. Огромные окна по обе стороны пропускали последние лучи дневного света на деревянные полы, и я последовала за Аурией к креслу в нескольких рядах от переднего ряда.

Оглянувшись, я поискала Тибриса, но нигде его не увидела. Кожу на задней части моей шеи покалывало, и я обернулась, чтобы увидеть, как один из королевских асессоров обвел взглядом толпу. Его черные одежды развевались вокруг его ног, когда он повернулся к жрице.

У меня перехватило дыхание. Верховная жрица. На ней было длинное сине-золотое платье, на голове простая золотая диадема. Я хотела сорвать ее с нее и швырнуть ей в лицо.

— Ты в порядке, Сетелла? — спросила Аурия.

— Да. Просто взволнованна поклонением.

Знали ли асессоры, что король сделал с нашей украденной магией? Знали ли жрицы?

Толпа успокоилась, и Верховная жрица начала читать свои молитвы. Большинство из них были такими же, как те, что произносились во время раздачи подарков в деревнях, и я автоматически повторяла за ними.

Я обратила свое внимание на асессора, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. Даже будучи замаскированной, мне пришлось побороть желание пригнуться пониже, спрятаться в толпе. Этот заседатель был пожилым мужчиной, высоким и худощавым. Между его бровями пролегла постоянная морщинка, а рот недовольно скривился. Он наклонил голову, обнажив длинный шрам на шее.

Я медленно вдохнула, когда тошнота прокатилась по моему телу.

Мне было восемь зим, и мы готовились к очередному переезду. Я бы скучала по своим друзьям, но папа сказал, что это было приключение, а Тибрис пообещал, что у него будет достаточно друзей для нас обоих.

Одна из наших соседок настояла, чтобы мы посетили вечеринку в ее доме. Овида была одной из самых богатых женщин в нашей деревне и подружилась с моей матерью. Ее сын Ардарик был ровесником Тибриса. Они с Тибрисом иногда позволяли мне играть с ними у реки.

— Пойдем, Приска. Поешь чего-нибудь.

Овида улыбнулась мне сверху вниз.

Дверь с грохотом распахнулась. Овида развернулась, ее улыбка исчезла. Мой отец схватил меня за руку и оттащил прочь, прижимая к себе.

— Тибрис, — позвал он, и я никогда раньше не слышала, чтобы его голос звучал так.

Папа был напуган.

Тибрис стоял рядом с Ардариком, они оба смотрели на дверной проем.

Я повернула голову, ужас пробежал рябью по моему телу.

Человек, одетый в черную мантию, гордо вошел в комнату, охранники следовали за ним.

— Ардарик Нарайон, — позвал он, и Тибрис напрягся, оттолкнув своего друга за спину.

Папа издал отчаянный, сдавленный звук, от которого у меня заболело в груди.

Асессор направился к Тибрису, и все, что я могла видеть, было лицо моего брата, такое бледное, с дрожащей нижней губой. Но он стоял на своем.

Я бросилась к нему. Папа подхватил меня, прижимая к своей груди и закрывая мой рот своей огромной ладонью. Я извивалась в его объятиях до тех пор, пока не смогла увидеть асессора, нависшего над Тибрисом, его рука была в нескольких дюймах от его груди. Асессор наклонил голову, а затем оттолкнул Тибриса. Мама бросилась вперед и схватила Тибриса за руку, потянув его к нам.

Ардарик повернулся лицом к асессору. Его подбородок выпятился, но глаза были широко раскрыты и остекленели. Я не отрывала взгляда от его лица, когда мама забирала меня из папиных рук. Овида боролась в объятиях одного из охранников,

— Пожалуйста, пожалуйста, не причиняй ему вреда. Пожалуйста!

Овида закричала.

— Он всего лишь маленький мальчик.

Почему Ардарик должен пострадать? Он никогда никому не причинил вреда в этой деревне. Он всегда делился своими игрушками.

Мама наклонилась ближе, пока ее губы не прижались к моему уху.

— Смотри, Приска. Смотри внимательно. Посмотри, что происходит, когда ребенка ловят на использовании запрещенной магии.

Теперь асессор улыбался, его рука зависла над грудью Овиды.

— Один из продажных, здесь, в этой самой деревне, — объявил он.

— Ардарик! — взревел голос.

Матоус был здесь. Отец Ардарика был похож на медведя, и он носил свой меч. Он рассек одного из охранников, державших его жену. Асессор пригнулся, но Матоус ударил его по шее острием меча. Брызнула кровь.

Черные пятна заплясали передо мной, и мир внезапно показался далеким. Голоса превратились в эхо, но я могла слышать своего отца.

— Прикрой ей глаза, — прошипел папа, удерживая Тибриса.

Мама проигнорировала его.

Матоус сражался как одержимый, но в дом ворвалось еще больше охранников, толпа жителей деревни прижалась к стенам, им некуда было идти.

Один из охранников пропустил меч Матоуса через него. Здоровяк упал на колени, свет в его глазах уже померк. Глаза, в которых появлялись морщинки каждый раз, когда он улыбался нам, раздавая сладости всякий раз, когда мы приходили.

Крик Ардарика был навязчивым. Овида повторила этот крик, упав на колени.

Целительница уже прибыла и держала одну руку на шее асессора. Он оттолкнул ее.

— Без надлежащего заживления останется шрам, — сказала она.

— Молчать, — прошипел асессор.

В зале было тихо, если не считать рыданий Овиды, когда заседатель снова встал.

— О, как продажным людям позволили процветать в этой деревне, — сказал асессор.

— Мы должны внимательнее присматривать за крестьянами. Отведите продажных в город, — приказал он.

Ардарик боролся, но ему было не справиться с охранником, который ударил его по голове. Он потянулся к своей матери, раскинув руки, его рот был открыт в беззвучном крике.

— Пожалуйста, не забирай его. Пожалуйста. Вместо этого сожги меня. Пожалуйста! Мой малыш!

Асессор проигнорировал ее, направляясь к двери. Глаза Овиды встретились с моими, а затем она перевела взгляд мимо меня на мою мать.

— Ты провидец! Как ты могла этого не видеть?

Стражник взмахнул мечом.

Я закричала. Рука моего отца закрыла мне глаза. Крик Овиды оборвался с глухим стуком.

Я вздрогнула. Холодный пот выступил у меня на затылке, и лицо асессора поплыло у меня перед глазами. Верховная жрица все еще пела, поэтому я склонила голову в