Падение в пропасть - allig_eri

Лороном, так что со второго дня путешествия я начал обеспечивать удобства в повозке, а Люмия варить различные полезные составы, ведь бoльшая часть необходимых для этого ингредиентов, в том или ином количестве находилась среди огромного каравана. Девушка — которая вчера попросила одну умелую в этом вопросе служанку подстричь ей успевшие отрасти волосы, снова изменив их длину до той, с которой я её впервые увидел (до шеи), — вздыхала, что скоро совсем переквалифицируется в алхимика, забыв все друидские приёмы. На это заверил её, что у меня записаны несколько профильных друидских заклинаний, а она может помочь, если расскажет о других, которые я мог бы записать и тем самым напомнить ей, если всё-таки и правда забудет. О, это привело к всплеску энтузиазма и горячему (как местное солнце!) проявлению чувств.

Кхм, так о чём я? Ах да, ингредиенты для алхимии! Люмия обменивала их на готовые составы или, в редких случаях, на деньги, которые я с радостью инвестировал в это начинание, ибо сами зелья получалось продавать за гораздо бoльшие деньги, причём зачастую этим же самым купцам!

Доходило до смешного, но всё так и есть. А ещё говорят, что торговца не обманешь. Пф-ф… никто и не пытался, они сами постоянно обманывались.

Вскоре главная повозка Мариуса, на которой мы ездили, стала представлять из себя по настоящему комфортную и удобную штуку, ценник за которую легко превысил бы и сотню золотых. Впрочем, «награду» я предпочитал брать не деньгами, а различными товарами. Лорон перевозил дорогие ткани, которых я набрал хороший запас, как в качестве будущей одежды (осталось лишь перешить), так и в качестве заготовок под артефакты.

Также я брал нити, иглы, кожу, бумагу и прочие вещи. Всё шло в дело. Всё представляло для меня интерес.

За время пути успел хорошо так улучшить свои навыки портного. Ха-ха, кому сказать — не поверят! Кирин Моргрим стал портным! Ах да, я же не Моргрим, а Анс-Моргрим, а то совершенно, надо сказать, другое.

Жду не дождусь, когда встречусь с отцом, братом и сестрой, которые должны находиться в армии Дэсарандеса. Уверен, у меня получиться устроить это свидание. Не думаю, что эти в должной степени умудрённые люди (Тэдрех так уж точно) станут изображать, что мы незнакомы. Слишком мелко, слишком глупо. Недостойно семейной фамилии и титула!

Интересно, увижу ли я в чьих-то глазах презрение? Может, у Лиама? Кто бы его знал… А то ведь посмотрят, что начал работать, словно слуга, приоделся, хоть и в рунное, но обыденное, да ещё и пару себе нашёл под стать — деревенскую знахарку.

Стыдно? Есть такое. Причём разумом понимаю, что глупость всё это. И что Люмия у меня — лучшая девушка. И что в моих условиях надеяться на возможность сохранить прежнюю жизнь — глупо и наивно. Но… колет на душе. Сердце рвёт.

Лучше не думать. Не думать, а работать.

Каждую ночь мы разбивали палатки, распределяясь по маленьким группкам. Дризз, как и обещал, периодически навещал нас, но бoльшую часть времени проводил с Ресмоном и Каратоном. Парни тоже не сидели без дела: крестьянский выкормыш участвовал в патрулях, вроде бы даже подружившись с магами Толмейна, а сын башмачника отошёл от своих страданий и занялся лечением людей: среди двух тысяч человек ежедневно кто-то умудрялся попасть в ситуацию, где не помешал бы лекарь. К тому же, его напрягали лечить скотину.

Собственно, именно это и поведал мне Хродбер на одной из посиделок у костра.

— Ты доказал, что самостоятелен, — ответил он на вопрос, который я спросил напрямую. — А за теми двумя нужен пригляд.

Так-то да, Каратон до сих пор под подозрением. Мало ли, вдруг опять словит обострение и решит себя убить? Что с идиота взять?

Широкая палатка, которая изначально предназначалась для меня с Люмией и ещё трёх слуг, включая конюха, довольно быстро оказалась выкуплена мною у Мариуса, поэтому никто не мешал нам наслаждаться обществом друг друга и чувствовать хоть и мнимое, но одиночество — когда закрываешь вход и представляешь, будто бы рядом есть только она одна. Всё. Больше никого. Весь мир остался где-то там, далеко, на другом конце земли.

Люмия целовала мои руки, а я — её волосы.

Смущённые прикосновения к лицу, будто в первый раз. Неспешные поглаживания, ласковые слова.

Некоторое время казалось, будто в живых остались лишь мы одни — не только из всего каравана, а из всего человечества. Одни мы разговаривали. Одни смотрели друг на друга и понимали, что видели. Одни занимались любовью, одни во всех землях, во всём свете. Казалось, будто все страсти, все знания находились здесь, звеня в одной предпоследней ноте. Это чувство невозможно было ни объяснить, ни постичь. Это не было похоже на цветок. Это не было похоже на беззаботный детский смех.

Мы стали мерой всего… Абсолютной.

А потом, выползая из палатки, сидели в компании остальных, возле костра, где изучали звёздное небо и чувствовали дыхание великой пустыни.

В каком-то смысле это путешествие оказалось сродни тому, что проходило у нас на пароходах. Корабли… и караван. Места, где жизнь давала нам время побыть лишь для себя. Маленькая радость маленьких людей.

Когда мы перешли незримую границу Сизиана, то трава понемногу исчезла, уступив место пыли, щебню и кустарнику с резким запахом. Живность перестала появляться на горизонте, а охотники совершали объезды лишь чтобы отогнать гиен, которые кружили вокруг, скаля зубы на верблюдов и людей, которых эти пустынные твари с радостью загрызли бы. Хоть они и были падальщиками, но и от свежатинки не отказывались.

Следующей ночью дул особо сильный ветер, едва не заставивший меня создать вокруг палатки барьер, но всё обошлось. Обошлось ведь?

— Это был самум, — поведал Лорон на следующее утро, скрипнув песком на зубах. — Пустынный шторм, — перевёл он для нас, ведь даже я не понял смысла слова. — Прошёл где-то вдалеке, но всё равно задел нас своим краем. Краем! Вот до чего был мощным. Отвратительно!

Суть «отвратительности» стала понятна достаточно быстро, когда Шимар организовал собрание главных купцов и остальных важных для каравана людей, куда умудрился затесаться и Дризз (формальный глава имперского подкрепления). Вслед за ним прошли и мы. Суть собрания была максимально проста: возвращаться в Ростос или идти дальше. Причина проста: грёбаный ураган засыпал тоннами песка ближайшие оазисы, о чём доложили вернувшиеся под утро разведчики, которые были едва живы от жажды и усталости.

— Минимум на сотню километров вокруг не осталось ничего, —