Хочу тебя жестко - Анна Шварц

нос к носу, и не давая отвернуться. Он внезапно достает пальцы из меня и кладет ладонь на мое бедро, погладив его. Затем она перемещается ближе к моей заднице. И ее он тоже сжимает. Будто бы успокаивая. — Если сделаешь это, то и я тебе сделаю что-нибудь хорошее.

В этой ситуации... что он хорошего мне, интересно, может сделать?

Я открываю один глаз.

— Например?

Ух... мне было странно, когда он был пальцами внутри меня, но когда он их достал, я хочу, чтобы он вернул все назад. Это и есть неудовлетворенность?

Я смотрю ему в глаза, ожидая ответа на вопрос. Сейчас почему-то его ледяной взгляд без эмоций кажется мне даже привычным. Даже чем-то привлекает. Он чуть опускает ресницы, словно раздумывая, и что-то мелькает за темной зеленью его глаз, что мне совсем не нравится.

— Например, отлижу.

Мои глаза чуть не вылетают из орбит, а воздух застревает в легких. Увидев мое изменившееся резко выражение лица, профессор тихо смеется. Второй раз за день слышу его способность к смеху, и второй раз я в шоке.

Больной, что ли?! Я сгораю от стыда, когда он там мне трогает, а он предлагает спуститься туда языком? Наверняка это был розыгрыш. Не представляю его в таком положении. Его Величество в отеле карточку отказался сам с пола поднимать, а тут... отлизать.

— Н-не говори больше такие слова. — начинаю заикаться я. — С ума сошел, что ли? Не надо мне ничего делать. Ладно, я раздену тебя. — бормочу я, решив больше не вести переговоры с этим психом. Предложения просто отпадные. Я хватаюсь за пояс штанов и тяну его вниз, отключив полностью разум. Стягиваю его наполовину, затем смотрю в ступоре на черное нижнее белье, под которым заметны четкие очертания явно вставшего достоинства, и мои руки замирают.

Я как-то нервничаю.

Мне кажется, или оно просто блин... огромное? Или это обычные размеры? Ладно. Наверное, это хорошо. Было бы обиднее, если такая высокомерная сволочь вызвала немного иные вопросы о размерах достоинства, непохожие на комплимент.

Решившись и немного отвернувшись, а затем закрыв глаза, я цепляю кончиками пальцев край белья и стягиваю его тоже.

Затем слышу, как цыкает профессор.

— Так и знал, что ты сделаешь это именно так. Там правда нет ничего страшного, Цветкова. — он внезапно хватает мою руку и заставляет обхватить ладонью что-то очень горячее, твердое и толстое. Я в шоке распахиваю глаза, но не поворачиваю голову, чтобы не посмотреть случайно.

— Эй... — вырывается у меня.

— Что “эй”? — спрашивает у меня профессор. Его пальцы обхватывают мои сверху, сжав, и заставляют мою руку двигаться вверх-вниз немного грубыми движениями. Я пытаюсь ослабить захват, но он сжимает еще сильнее, и я хмурюсь.

— А это не больно? Так сжимать...

— Да нет. Очень даже приятно. — я внезапно слышу его усмешку. Профессор находит мое спрятавшееся лицо и целует, скользнув языком внутрь рта. Он делает это уже более нагло, прикусывая мои губы и облизывая их.

Вторая его рука находит мою и переплетает наши пальцы, прижав ладонь к постели. От этого сердце почему-то начинает биться быстрее. И внизу живота бабочки. Такое тревожное, странное ощущение, пока я лежу, прижатая к постели этим человеком и принимаю его умелый, очень долгий поцелуй.

Мое самообладание как-то тает и потрескивает, словно хрупкий весенний лед. Хочется неожиданно какой-то большей близости, большего контакта тел. Я немного сдвигаю ноги, чувствуя, как прикасаюсь внутренней стороной бедра к нему. Грубая ткань одежды. Я не сняла до конца с него штаны.

Мне немного жарко.

Еще и рука, которую профессор использует, чтобы доставить себе удовольствие, мокрая... я даже не знаю, это мое или его. Он будто замечает, как я замешкалась, прерывает поцелуй, оставив мои губы тоже влажными и горячими, а затем как-то так получается, что мы вместе смотрим вниз.

Он отпускает мою руку и я растопыриваю пальцы. Правда мокрые. Затем мой взгляд падает на другое и мои глаза расширяются. Этим же... убить можно. Орудие возмездия. Но, черт, выглядит не отталкивающе, как я думала всегда. Я снова краснею и отвожу взгляд, а потом замечаю, что профессор смотрит куда-то в изголовье кровати.

Он внезапно с лицом “я кое-что тут придумал”, тянется к ящику тумбочки, которая стоит возле кровати, открывает его а затем смотрит внутрь.

Затем запускает туда руку и достает... россыпь прямоугольничков. Раскрыв их в руке, как карты, он показывает их мне, а у меня вырывается вместе с резких выдохом:

— Нет!

— Смотри, как нам повезло. — этот монстр будто игнорирует мой вопль, и кладет все прямоугольнички, кроме одного, на кровать рядом со мной. Затем один из них надрывает зубами, пока мое сердце испытывает приступ панической тахикардии. — Похоже, тут любят развлекаться.

Я жду, когда это чудовище достанет из этого пакетика презерватив, окончательно разбив мою психику, но вместо этого он выдавливает что-то прозрачное себе на руку, и я моргаю.

— Что это? — вырывается у меня. Профессор смотрит на меня, как на дурочку. Так невинно. Типа “Боже, ты и это не знаешь?”

— Смазка, Цветкова. Ты что подумала?

— А-а. — вылетает у меня дрожащим голоском. А я что? Я будто знала, что такая бывает. В аптеке я только в тюбиках видела. — Я думала, что... защита. А зачем она?

Он опускает взгляд на россыпь прямоугольников на постели.

— Презерватив-то есть. Размер не мой. — у него на этих словах появляется такая снисходительная усмешка, что будь тут владелец этого безобразия - и он бы почувствовал себя униженным. — Зачем что?

— Смазка... — отвечаю я, а он снова смотрит на меня.

— Тебе полегче будет, Цветкова. Скользит лучше. — с этими словами он снова засовывает мне пальцы внутрь, и я резко ахаю от этого. Он двигает ими несколько раз, и я действительно чувствую, что скользит оно.. намного проще. И из-за этого исчезает легкий дискомфорт, который был в прошлый раз. Профессор наклоняется ко мне, целует, а затем произносит в губы: — Давай я все-таки тебе вставлю.

— Н-нет, что? — заикаюсь я, пытаясь остановить его руку, которая толкается в меня настойчивее. Тело от этого прошибает странная дрожь. — Сам же сказал, размер этих штук... не подходит.

— Я аккуратно. — его голос опускается до тона дьявола-искусителя. Если бы он таким лекции читал, половина стульев в аудитории была бы мокрой.