Что надеть для обольщения - Сари Робинс

– Мне нужно было пресечь конфликт, а не усугублять его.

Прескотт схватил Эдвину за руку и, убедившись, что никто из гостей не обращает на них внимания, потянул ее в затемненный уголок в глубине оранжереи, за огромные кусты златоцвета.

– Удивительно, что вы приняли этот случай так близко к сердцу. Но вы слишком суровы к себе, Эдвина. Вы уже принесли свои извинения лорду и леди Кендрик, и они едва ли в обиде на вас.

– Не утешайте меня, Прескотт. Я просто пытаюсь сделать для себя выводы и учиться на своих ошибках. Если мне придется иметь дело с женщинами, подобными леди Помфри, мне нужно найти более удачный способ поведения.

– Вы собираетесь иметь дело с женщинами, подобными леди Помфри?

Эдвина пожала плечами и отвела глаза.

– С женщинами, с которыми вы спали.

– Ах вот в чем дело! Понятно… – Прескотт запустил руку в свою шевелюру. Ему не хотелось поднимать эту щекотливую тему.

– По правде сказать, дело не только в ваших знакомых дамах, Прескотт. Речь идет обо всех людях с нелегким характером, с которыми мне приходится сталкиваться в жизни. Меня восхищает, как вы хорошо понимаете Дженел, а я не замечала того, что с ней творилось. Я даже была готова выгнать ее из общества. К своему стыду. – Эдвина была искренне озадачена. – Мне нужно научиться улаживать все миром, а не возбуждать в других чувство враждебности. Вы можете мне помочь в этом?

Глядя в темные, блестящие глаза Эдвины Росс, Прескотт уже не в первый раз подумал о том, что она очень сложная женщина. Она взвалила на себя ответственность за стычку с Дафни, пыталась анализировать свои действия для того, чтобы улучшить взаимоотношения с другими людьми. Все это говорило о сильном характере и было достойно уважения.

– С кем вы мысленно готовитесь иметь дело, Эдвина? – Прескотт ощутил себя в неведомой ему дотоле роли покровителя. – С вашим отцом?

Она вздохнула и отвела взгляд.

– Ну да. Вы угадали.

– Ваш отец агрессивный человек? Он когда-нибудь… – Прескотт понизил голос, – поднимал на вас руку?

– Только один раз, когда мне было лет десять. Да и то тогда я сама была во всем виновата: взяла и постригла свою сестричку.

– Правда? – спросил Прескотт. – Из озорства?

– Нет. Из любви к прекрасному. Я была недовольна своими черными локонами, и сестричка предложила мне несколько своих прядок. Я отстригла у нее волосы и прикрепила их к своим собственным.

– Как вам такое могло прийти в голову?

– В тот момент мне казалось, что это замечательный план. Однако результат оказался совсем не таким, как мы ожидали… – Эдвина натянуто улыбнулась. – Но, возвращаясь снова к леди Помфри… ну… уж если быть честной с собой до конца, она неожиданно разбудила во мне ужасное чудовище под названием…

– У вас нет причин ревновать, Эдвина. То, что происходит между нами, не идет ни в какое сравнение ни с чем, что было раньше. – Прескотт обнял Эдвину, и она доверчиво прильнула к нему. – Я никогда не чувствовал к ней ничего похожего на то, что испытываю к вам.

Эдвина вздохнула, проникаясь доверием к словам Прескотта. Они на редкость подходят друг другу – словно две части единого целого.

– Ну что ж, мне в самом деле приятно это слышать.

– А вы, моя прекрасная леди, что вы испытываете по отношению ко мне? – спросил Прескотт и замер, затаив дыхание.

Она вздохнула, изображая на лице крайнее замешательство.

– Ну ладно, раз вам так необходимо это знать… – Эдвина застенчиво улыбнулась. – Вы мне… и вправду нравитесь. Очень… Очень сильно.

Прескотт радостно рассмеялся, как будто у него отлегло от сердца.

Эдвина кусала губы.

– Прескотт!

– Да?

– Я тут думала, что, когда здесь все закончится, может быть, вы останетесь ненадолго со мной?

Сердце у Прескотта учащенно забилось.

– О чем вы хотите меня попросить, Эдвина?

– Ну… Видите ли… Речь идет о сделке, которую мы с моим кузеном Генри пытались заключить в Кембридже. Ну… я подумала, что раз уж вы умеете подобрать ключик к людям и все такое… вы смогли бы помочь нам спасти положение.

Прескотту показалось, что ему выстрелили в грудь – такое сильное разочарование он испытал в этот миг. А собственно говоря, чего он еще ожидал? Эдвине понадобилась его помощь в заключении делового соглашения, точно так же как ей нужно сейчас его содействие в ситуации с шантажистом. Может быть, Прескотт ей и нравится. Однако это не столь важно для Эдвины, как то, что он может быть полезен. Прескотт не нашел ничего другого, как уклончиво ответить:

– Посмотрим.

– Ну вот… Дело в том… я подумала, что, если мы с вами продолжим быть вместе – на что я надеюсь… чего мне бы очень хотелось… – тогда, на каком-то этапе, я буду вынуждена поставить в известность об этом моего отца… Я бы хотела избежать стычки с ним. А значит, мне нужно ваше руководство. Ну так вот… Во всем, что касается вас… нас… мне просто необходимо, чтобы меня поняли четко и однозначно.

– Почему?

– Потому что для меня очень важно, чтобы объяснение с моим отцом прошло как можно лучше.

– Почему? – снова спросил Прескотт, понимая, что похож на трехлетнего малыша, который то и дело повторяет свои бесконечные «почему», но ничего не мог с собой поделать. Слишком сильно болело у него сердце, и ему нужно было знать, почему сердце болит так мучительно и как остановить эту боль.

Не глядя на него, Эдвина проговорила:

– Потому что я хочу, чтобы в наши отношения никто не вмешивался и чтобы нам с вами никто не мешал. Я хочу, чтобы… у нас… все продлилось дольше.

У Прескотта комок встал в горле. Облизнув пересохшие губы, он сказал:

– Вы хотите, чтобы мы пробыли вместе долго? Даже после того, как я вам больше не буду полезен?

Она нахмурилась:

– Больше не будете полезны? Я, разумеется, понимаю, что мы начали как деловые партнеры, пытаясь остановить шантажиста. Но я надеюсь, что те отношения, которые существуют между нами сейчас, абсолютно лишены корысти.

Внезапно Прескотту показалось, что боль в груди стала не такой нестерпимой.

– Значит, вы желаете быть со мной? Просто быть со мной?

– Конечно. Вы мне нравитесь. А разве вы не хотите, чтобы мы были вместе? – с замиранием сердца проговорила Эдвина. Она не отрываясь смотрела на него влажными глазами. – Даже после того, как мы закончим со всеми делами?..

У Прескотта словно камень с души свалился.

– Это было бы… наиболее предпочтительно для меня.