Пленница проклятого демона - Ольга Силаева

— Ты всё запомнила?

— Да.

— Хорошо. Садись и ешь.

Мне очень хотелось взять тарелку и вывалить её содержимое ему на голову. Но пользы в этом не было никакой. Кроме того, я очень хотела есть. Всегда можно сначала подкрепиться, а потом отомстить, придумав интересное применение скользким и липким остаткам, верно?

Я села наискось от Тени. Он протянул мне тарелку, и наши пальцы на миг соприкоснулись. Его рука замерла. Моя тоже. Такое знакомое тепло, такое близкое… Так хочется прижаться щекой к этой ладони, закрыть глаза, положить голову ему на колени…

Дьявол, это какое-то наваждение. Дара, прекращай об этом думать. Уж что-что, а роль рабыни в его постели тебе точно не нужна. А раз так, не нужен и он сам.

— Впрочем, чего это я вообще себя уговариваю не думать о тебе? — произнесла я вслух. — Достаточно одного-единственного сна с Цероном, чтобы я проснулась, вспомнила, кто уговорил меня выпить его крови, и возненавидела тебя навсегда. Мне всего лишь нужно немного подождать, чтобы…

— Чтобы — что?

— Чтобы никогда больше не желать оказаться в твоей постели, — резко сказала я. — Ни в чьей постели. У меня никогда не будет хозяина.

Взгляд Тени, неожиданно откровенный и дерзкий, упал в вырез моего халата, и я едва подавила порыв закрыться рукой.

— Прекрати меня распалять, Дара-Закладка, — хрипло сказал он. — Ты не представляешь, как соблазнительно звучат эти банальности в твоём исполнении.

Я недоверчиво хмыкнула:

— Правда?

— Думаешь, я буду тебе врать?

— О, будешь. Ещё как будешь.

Тень опустил руку, и я увидела едва заметную ироническую усмешку.

— Что ж, может быть.

Но усмешка тут же пропала. Тени от отблесков огня жаровни сдвинулись, и мы вновь перестали быть Тенью и Закладкой.

Дьявол, лучше бы Тень бросил меня в камеру, закрыл дверь и выкинул ключ. Лучше бы отхлестал плетью. Так я хотя бы могла ненавидеть его со спокойной совестью. Но так, как есть, находиться рядом с ним было невозможно.

Тень подхватил тарелку и вернулся к еде, ловко разделывая нежные ломтики жареной свинины в кисло-сладком соусе и совершенно не глядя на меня. А я с горечью вспомнила его слова. Я принадлежу ему. И, по его мнению, я потеряла все права на то, чтобы он обращался со мной как с равной.

Я взяла тарелку. Тень молча разлил вино, но я к нему не прикоснулась. Я говорила правду: я действительно надеялась выстоять против Церона во сне, и туман в голове мне изрядно бь помешал.

— Есть ещё кое-что, что должно быть сказано, — негромко заметил Тень, отставив тарелку и промокнув салфеткой губы. — Между мной и тобой.

Я моргнула:

— Хочешь сказать, есть какие-то «ты и я»?

— Ты охотница на демонов, Дара Незарис. Была ею и умрёшь ею. А я демон.

— Наполовину демон. Да, я это знаю.

Тень покачал головой:

— Часть тебя притворяется, что всё иначе. Что меня можно перетянуть на «добрую» сторону. Что будь я у власти, я отменил бы жертвоприношения и освободил рабов, запретил бы демонам грабить так откровенно, уничтожил бы всех мерзавцев вроде Церона и заменил Триумвират кем-то более милосердным… верно? Или я ошибаюсь?

Я опустила голову, рассматривая винное пятно на циновке.

— Нет, — глухо сказала я. — Не ошибаешься.

— Нет никакой «доброй стороны», Дара-Закладка. — Его тон не изменился. — Есть только слабость. Есть сила и есть власть — а есть те, кому никогда их не добиться. Насилие действенно, жертвоприношения дают силу, рабство было в Подземье всегда, а люди вечно будут стоять ниже демонов. Это то, во что я верю. И это не изменится.

Я продолжала разглядывать капли вина на циновке так, словно это была кровь, вытекшая из свежей раны. Словно эта кровь текла из меня самой.

Я могла сомневаться в намерениях Тени относительно меня. Я надеялась на его желание, его симпатию, и в чём-то я не ошибалась. Ведь он отдал за меня катану, в конце концов. Но вот эти слова о демонах…

Они были правдой. Даже если я буду свободна, мы останемся врагами.

— Тень, — тихо сказала я. — А ты можешь притвориться? Один-единственный раз? Что ты веришь в человечность и милосердие? Что ты видишь во мне равную и отказываешься считать, что человека можно продать или купить? Что ты правда хочешь мне помочь, а я хочу помочь тебе? Что ты не только демон, но и человек?

В его глазах не было улыбки:

— Другими словами, чтобы я стал таким, как Ниро Мореро?

Я подняла взгляд:

— Да. А ты хотел бы?

Странная, очень странная усмешка.

— Иногда.

— Правда? — прошептала я, потянувшись к нему. — Почему?

— Потому что иногда я хотел бы, чтобы меня любили, как его.

Я провела рукой по его волосам:

— Я могла бы тебя полюбить.

Его рука обхватила меня за узкие плечи, и я невольно придвинулась ближе.

— Нет, Дара-Закладка, — прошептал Тень мне на ухо. — Не могла бы. Потому что я никогда не позволил бы тебе этого.

— И себе? — прошептала я, глядя ему в глаза.

— И себе. У меня нет брата, нет семьи и нет человеческой половины. — Тень провёл прохладным пальцем от моего лба до кончика носа и прижал к губам. — Нет даже катаны.

— Но есть я.

Тихий холодный смех.

— Хочешь, чтобы я это проверил?

Я не заметила, как оказалась у него на коленях. Куда-то делись тарелки, Тень притянул меня к себе, ночной воздух из открытого окна обдувал наши лица, края моего шёлкового халата разошлись в стороны до бёдер, и всё было неважно. Даже недопитое вино. Даже постель в двух шагах от нас.

Только его глаза. Такие похожие на глаза Конте, как я вдруг заметила. Такое же упрямство, непробиваемая насмешливая уверенность — и глубоко внутри такая же отчаянная глухая тоска.

Вот только Конте разрешал мне её увидеть. В глазах Тени её не существовало — до этого момента. Что же я разбудила в нём, что он захотел передо мной открыться?

— Так странно, — прошептала я. — Если бы ты обнял меня и сказал, что тебе ужасно жаль, что меня заставили выпить кровь Церона… если бы ты начал винить себя или своё проклятие, оправдываться, обещать, что всё будет хорошо… я стала бы тебя презирать. Потому что это значило бы, что ты не хотел отдавать меня врагу — но отдал. А вместо этого…

Я помедлила.

— Вместо этого? — серьёзно произнёс Тень.

— А вместо этого ты ведёшь себя как победитель. Так, словно тебе плевать и на проклятие, и на Церона, и на его кровь внутри меня. — Я не отрывала взгляда от его глаз. От его губ. От его лица. — Словно всё происходит по твоему плану. Я знаю, что у тебя нет плана. Но это всё равно… успокаивает.