Арена заблудших - Марина Ясинская

– Ошибка – это Лас, а правильный выбор – это ты? – насмешливо уточнила Графиня.

– Именно, – уверенно ответил Ковбой.

Тихонько, стараясь не шуметь, Кристина развернулась и ушла. Ковбой, похоже, готов пойти в наступление, и мешать ему она не собиралась; в глубине души Кристина тоже считала, что Лас Графине не подходит и ей нужен кто-то другой. Вот пусть Ковбой и доказывает, что он лучший кандидат на эту роль. А со своим вопросом Кристина вполне могла подождать до завтра.

* * *

Телефонный звонок раздался в одиннадцатом часу вечера. Мама, которой Кристина помогала убраться на кухне после того, как они весь вечер закатывали банки с яблочным компотом, удивленно взглянула на дочь.

– Кто это тебе так поздно звонит?

Кристина глянула на экран и улыбнулась.

– Катя. Одноклассница.

– Тебе раньше никто не звонил…

– Все меняется, мам, – весело ответила Кристина, прижала телефон к уху и вышла из кухни.

Мама только покачала головой, глядя ей вслед.

– Ты уже знаешь, что случилось? – взволнованно выпалила Катя.

– Нет, – соврала Кристина, а про себя подумала: «Ну наконец-то!» Она рассчитывала, что видео обнаружат почти сразу же, а тут пришлось ждать несколько дней.

– В сети нашли кое-какие видеоролики Ольги! И знаешь какие?

– Какие? – послушно спросила Кристина, зная, что именно такой реакции от нее ждут.

– Ну… – Катя замялась, подбирая слова, и наконец выпалила: – Скажем так, это жесткий восемнадцать плюс.

В голосе Кати звучало злорадное удовлетворение. Ничто не приносит людям больше удовольствия, чем свержение их королей с пьедесталов.

– А может, фотошоп? – сыграла Кристина в адвоката дьявола.

– Ой, да кому надо так заморачиваться? – с ходу отмела оправдывающую Ольгу версию Катя.

Кристина довольно улыбнулась. Человеческая натура – по-прежнему надежный инструмент; если знаешь, как он работает, всегда можешь правильно на нем сыграть. Ольгу слишком многие не любили, чтобы сейчас не воспользоваться моментом и не насладиться ее падением, не давая даже шанса на оправдание.

– Там такой скандал! Вечером собрали педсовет, директор в шоке, никто не знает, что делать! – продолжала взахлеб делиться инсайтом Катя; ее мама-библиотекарь была вхожа в школьное закулисье. – А кто-то из наших скопировал эти видео в школьный чат, и там уже столько комментариев понаписали! Все, Ольга больше ни за что не сможет ходить с этим своим гордым видом и обращаться с остальными так, будто мы хуже нее!

Катя все тарахтела и тарахтела, радуясь свержению королевы класса, да еще при таких унизительных обстоятельствах. Кристина молча слушала, время от времени вставляя слово-другое; большего поощрения разошедшейся Кате и не требовалось. Выдержав еще несколько минут, Кристина вежливо сказала, что ей пора укладывать брата, и попрощалась. Вернулась на кухню. Мама уже почти закончила уборку.

– Все в порядке?

– В полном, – заверила Кристина.

Все было в полном порядке. Все шло точно по плану.

Утро затянулось; завтрак был давно съеден, тренировки закончились, и циркачи все чаще переглядывались между собой, недоумевая, почему они все еще не тронулись. Неопределенность порождала слухи и страхи. Произошло удаление, которого не заметили? Кто-то сбежал? Кто-то заболел? Почему они все еще стоят?

Появилась Графиня. Без макияжа, с небрежным хвостиком, в джинсах и свободном худи она снова выглядела молоденькой девчонкой, а не директором цирка, и идущий рядом с ней изящный Лас казался ее старшим братом.

– У нас нет новой афиши, – заявила Графиня так невозмутимо, что Кристина, прекрасно помнившая подслушанный накануне разговор, а еще ранее увидевшая ее подлинные эмоции, восхитилась железной выдержкой. Это надо же – ничем не выдать того, что у нее на самом деле творится в душе! – Без нее нам ехать некуда, а бесцельно кататься по дорогам я смысла не вижу, только зря сожжем бензин, не зная при этом, когда в следующий раз сможем заправиться. Поэтому мы пока остаемся на месте и ждем.

Ответом Графине была настороженная тишина, в которой отчетливо и как-то особенно громко прозвучал голос Кабара:

– И долго ждать?

– Пока не получим новую афишу.

– И сколько это?

– Столько, сколько потребуется.

– При Соле такого не было!

– Я бы тоже с удовольствием переложила на него все проблемы, – спокойно ответила Графиня. – Но вернуть его мы не можем. Значит, придется работать с тем, что есть.

– Ну да, придется работать с некомпетентной гадалкой-шарлатанкой, которая притворяется директором, – проворчал Кабар.

Графиня чуть вскинула подбородок. Дернулся, но, как обычно, остался на месте воздушный Лас, а в воздухе буквально зазвенело напряжение, сожрав все звуки. Каждый ждал, ответит ли Графиня – и если да, то чем.

Кристина не сводила глаз с молоденькой директрисы и не могла ей не сочувствовать. Она прекрасно знала, каково это – когда ты становишься объектом публичной атаки. Ощущение, мягко говоря, не из приятных, а то, что справляться с этим приходится в одиночестве, хотя вокруг тебя целая толпа, еще больше его усугубляет.

Когда Кристина попадала в такие ситуации в школе, она знала, что ей не стоит рассчитывать на чью-то поддержку. Поначалу она еще надеялась, что кто-то из одноклассников за нее вступится, но эта надежда быстро умерла. Однако сейчас, глядя на Графиню, Кристина вдруг подумала, что может… нет, должна сделать для нее то, что никто никогда не делал для нее самой.

Кристина уже набрала воздуха и собралась что-то сказать – сама не очень-то понимая, что именно, – но не успела.

– Не нравится – можешь уходить, здесь тебя силой никто не держит, – холодно и твердо заявила Графиня.

Кабар скривился и открыл было рот, видимо, собираясь ответить очередной гадостью, но тут рядом с ним откуда ни возьмись появился Ковбой, ловко заломил метателю ножей руку за спину и лениво протянул:

– Тебе лучше извиниться, приятель.

Метатель ножей рванулся, пытаясь вырваться из хватки, но скривился от боли в заломленной руке и понял, что освободиться не получится. Это не помешало ему выгнуть шею и, с ненавистью глядя на Ковбоя, с вызовом бросить:

– Еще чего!

Ковбой в ответ заломил ему руку еще сильнее, отчего заметно сместилось плечо, и Кабар зашипел от боли.

– Этот прием называется «кимура», – спокойно, словно беседуя о погоде за кружкой пива, пояснил Ковбой и пожевал соломинку. – Иначе говоря, обратный узел сустава. Если я поднажму немного сильнее, я выбью тебе плечо. Или сломаю кость. И как ты тогда будешь метать свои ножи? А я, будь уверен, поднажму.