Строптивая сиротка для Айсберга - Мила Верта

трусливо молчала. Кай ушёл. Да и что я могу пообещать мужу? Что буду смелой и настойчивой? В чём угодно кроме вопроса детей.

С этим у нас как-то сразу всё пошло наперекосяк. Сначала моя неудачная беременность, потом Стас, безумно люблю сына, но его появление на свет едва не разрушило наши и без того хрупкие отношения. Как вспомню тот период, первые полгода Стаса выть хочется от разрывающих душу эмоций. Моих истерик и страхов, отмороженного Кая человек просто превращался в соляной столб, стоило ему войти в детскую, бесконечных детских болячек и удушающей атмосферы боли и неправильности всего происходящего.

Как мы все выжили в этом аду? Не должно так быть, это противоестественно. Ребёнок не должен быть страхом потери, чередой скандалов и разочарований. Рождение ребёнка должно быть счастьем, чудом.

И Стас стал этим чудом для нас. Хоть наш путь и был тернистым, сложным и очень долгим. Шесть бесконечных месяцев мы все старались принять и полюбить друг друга. Полгода слёз, ссор и бесконечных претензий к себе, ко всем вокруг, к суке — судьбе. Казалось, всё это конец, не выплыву, не сдюжу. А потом просто случилось одно утро, когда я проснулась в детской и поняла, что проспала очередное кормление, ошалело шарила руками по кровати в тусклом свете ночника и с ужасом понимала, что не могу найти сына.

Никто не кряхтел под боком, не пах молоком и детским кремом, не куксился и не требовал соску. Моего мальчика просто не было! Сонный мозг от недосыпа и ужаса не выдал ни одной версии, куда он мог деться и что мне делать?

Аж холодный пот прошиб, помню, как на негнущихся ногах сползла с кровати. Открыла дверь и просто вышла из детской. Куда? Зачем? Не знала, просто сердце билось где-то в горле, а в голове как вата ни одной мысли. Так, страшно мне никогда не было. Пару шагов, а дышала, как будто пару километров пробежала, облокотилась на стену, как же холодно стало. И вдруг услышала хриплый шёпот Кая. Он тихонько пел, медленно толкнула дверь в нашу спальню и забыла, как дышать.

Кай сидел в кресле качалки, и держал на руках сына. Пустую бутылочку заметила рядом на столе. Он пел колыбельную Стасу.

Ноги просто приросли к полу, сам взял, покормил, укачал. О таком я даже мечтать не могла. Стояла и смотрела на них. И понимала, как люблю обоих.

Тихо плакала и благодарила бога, что мне не придётся больше терять. Из воспоминаний меня возвращает тихий стук.

Снежинский вернулся. Неугомонный. За дверью какой-то шорох и возня, кажется, снова сел под дверью.

— Открой дверь, мы тут, — и вдруг — Чччч — и сонное сопение Стаса.

Невольно улыбаюсь. Стоп. Стаса? Сын спит давно. Быстро вскакиваю и открываю дверь. Так и есть, Кай сидит с сыном на руках.

— Ты совсем офигел? — беззвучно психую на мужа одними губами и быстро опускаюсь рядом на колени, поправляю задранную пижаму с медвежатами, прикрывая спину Стаса.

— Зачем ты его притащил?

— Сама виновата, надо было сразу дверь открывать! — в ответ шёпотом орёт Снежинский.

— Знаешь что? Не надо на меня давить и вообще…. — не успеваю дошептать свою гневную речь, потому что Стас вдруг начинает причмокивать и ворочаться на руках у Кая.

Мы синхронно замолкаем и не дышим, надеясь, что пронесёт и сын не проснётся. Уф, аж от сердца отлегло. Жестами ору на мужа и приказываю вернуть ребёнка в детскую.

А это провокатор только башкой машет и шипит.

— Обещай мне, обещай, что мы снова попробуем забеременеть, обещай, обещай! — настойчиво твердит этот засранец.

— Ну, ты и жук!

Сын снова начинает ворочаться и сопеть. Только не это. Так, мы его точно разбудим.

— Ладно, ладно, я обещаю, мы попробуем, а сейчас, немедленно верни сына в кровать, и вообще вот это вот всё, — обвожу рукой по силуэту спящего малыша — Это нечестно!

Кай хмыкает, прижимает крепче Стаса и, глядя мне в глаза, шепчет.

— А никто не обещал, что будет легко, и хватит бузить, ты уже согласилась, помни.

Набираю побольше воздуха, собираясь возразить, как этот невозмутимый гад продолжает.

— И не зыркай на меня и молчи, и целуй уже.

Эпилог.

Солнечное зимнее утро, точнее, полдень. Хмыкаю теперь кое-кто, очень любит поспать. Комната залита тёплым светом, на улице мягко падает пушистый снег, на стёклах сказочные морозные узоры.

Всё-таки купить дом за городом — хорошая идея.

Смотрю в окно, как во дворе сын играет в снежки с няней. Стасу уже пять. Как быстро летит время, этот сорванец растёт здоровым, смышлёным, а главное, счастливым.

Сейчас он любимый сын, не верится, что когда-то звал его «мальчик» и «горлопан», а чаще вообще никак. Таким ослом я был.

Зато сейчас он самый любимый сын, гордость и радость родителей. Няня подходит к Стасу и поправляет шарф, болтают и идут лепить снеговика. За спиной слышится шорох, и возня, кажется, сладкая жопка наконец-то проснулась.

Возвращаюсь в постель.

Потянувшись, Маша переворачивается на другой бок и упирается попкой мне в пах. А тут здравствуй, каменный стояк.

— И тебе доброе утро, — хрипло смеётся жена.

— Угу, — мычу в ответ, прикусив мочку уха, и осторожно через майку ласкаю подушечками пальцев соски, едва касаясь, знаю, что сейчас это удовольствие на грани боли. В последнее время они стали очень чувствительными.

Маша сладко стонет и плотнее вжимается в меня.

— Не дразни меня, сколько у нас недель? Ещё можно? — в моём хрипе вселенская надежда.

— Угу, врач вчера разрешил. — выдыхает Герда.

— Слава богу! — спасибо этому крутому парню, что в этот раз всё хорошо.

Ласково поглаживаю заметно округлившийся живот. Где растёт наш сын. Это просто космос. Нереальное ощущение чистейшего, абсолютного счастья накрывает с головой, стоит почувствовать, как он толкается навстречу моей руке, сейчас это, кажется, была пятка.

— Сын тоже проснулся. — шепчет Маша.

— Хочу тебя! — требует моя нетерпеливая.

— И я тебя! — выдыхаю ей в губы.

— И татуировку с именами сыновей. — клянчит наивно полагая, что я пропущу эту просьбу мимо ушей.

— Сразу нет, забудь. — подминаю её под себя, стягивая пижамные штаны.

Проверяю пальцами, готовая. Опираюсь на вытянутые руки, аккуратно толкаюсь внутрь, Герда закусывает губу и тихонечко стонет. Толчки медленные и размеренные, тягучие, безумно боюсь задеть живот и навредить сыну.

Со Стасом у меня не было такого опыта, я долго не знал о нём. Не видел, как рос живот у его био матери и, если честно, надеюсь, никогда больше с