Блуждающие огни - Чарльз де Линт

Должно быть, я просто наивна. Наверно, Мэран ничем не отличается от мамы, от мистера Аллена и от всех остальных, кто думает так же. Ну что ж! Больше я не буду ходить на эти дурацкие уроки игры на флейте. Ни за что не буду.

Я ненавижу здешнюю жизнь. Лучше оказаться где угодно, только бы подальше отсюда.

Ну почему феи не похитили меня, когда я была маленькой? Тогда я жила бы там, а здесь был бы какой-то другой ребенок, подкидыш. И мама могла бы воспитать из него робота. Она только этого и хочет. Ей не нужна дочь, которая думает по-своему, ей нужна нудная копия самой себя. Лучше бы она вместо ребенка завела собаку! Собак легко дрессировать, им нравится, когда их водят на поводке.

Вот если бы была жива бабушка Нелл! Она никогда, никогда не стала бы говорить мне, что пора взрослеть, что нечего фантазировать. Когда она была с нами, все вокруг казалось волшебным. Словно она сама была волшебницей - совсем как Мэран. Иногда, когда Мэран играет на флейте, я так и чувствую, будто бабушка сидит рядом с нами и с печальной мудрой улыбкой слушает музыку. Когда она умерла, мне было всего пять лет, но она часто кажется мне более реальной, чем все мои другие родственники, которые живы до сих пор.

Будь она жива, я жила бы сейчас с ней и все было бы прекрасно!

Господи, как мне ее не хватает!

Анна Баттербери очень волновалась, подъезжая к дому Келледи на МакКеннит-стрит. Она сверила номер дома, висевший на железных воротах, отделяющих тротуар от садовой дорожки, с адресом, который она перед тем, как выйти из дома, поспешно нацарапала на клочке бумаги. Удостоверившись, что все правильно, Анна вышла из машины и направилась к воротам.

Когда она шла к дому, ее каблуки громко стучали по каменным плитам. Увидев на лужайке толстый ковер из опавших листьев, она нахмурилась. Пора бы им поскорее убрать все это. Бригады городских мусорщиков через неделю перестанут вывозить листья, а ведь их надо еще аккуратно сложить в мешки и выставить на обочину. Просто позор, что за таким красивым домом ухаживают кое-как.

Подойдя ко входу, она слегка растерялась, пытаясь найти звонок, потом поняла, что вместо звонка на дверях висит маленький бронзовый молоточек причудливой формы.

Увидев его, Анна испытала странное чувство. Где она уже видела точно такой? Наверно, в одной из книжек Лесли.

Лесли.

При мысли о дочери она быстро взялась за молоток, но дверь растворилась прежде, чем Анна успела постучать. На пороге стояла учительница музыки, у которой занималась Лесли, и изумленно смотрела на нее.

- Миссис Баттербери? - проговорила Мэран, и было ясно, что она удивлена. - Что… вы…

- Лесли, - прервала ее Анна. - Она… она… И замолчала, когда за спиной Мэран разглядела, как выглядит холл. Неясное ощущение какой-то тревоги охватило ее при виде застланного толстым восточным ковром длинного коридора, панелей из темного дерева, старых фотографий и рисунков на стенах. А когда ее взгляд упал на полированную стойку для зонтов, которая сама имела форму полураскрытого зонта, на столик у стены, где сидела чугунная ухмыляющаяся горгулья, лишившаяся насиженного места в желобе на крыше, странное чувство, что все это она когда-то уже видела, растревожило глубины памяти миссис Баттербери, всколыхнув давно забытые впечатления.

Она оперлась о дверной косяк, чтобы устоять в этом потоке нахлынувших на нее воспоминаний. Ей привиделось, что в коридоре стоит свекровь, а вокруг ее головы что-то вроде сияния. Она выглядит старше, чем в ту пору, когда Анна выходила замуж за Питера, гораздо старше, ее окутывает золотистое облако, как на картинах Боттичелли, на губах безмятежная улыбка, рядом с ней стоит Мэран Келледи, и обе они смеются над только им двоим понятной шуткой. А вокруг них плавают и мелькают, ускользая от прямого взгляда, какие-то существа.

«Нет, - одернула себя Анна. - Ничего этого на самом деле нет. Ни золотого облака, ни мелькающих тоненьких, словно веточки, фигурок, дразнящих воображение».

Но тут же она подумала: «Ведь я уже видела их. Однажды. Нет, чаще. Много раз. Когда бывала вместе с Элен Баттербери…»

Как-то раз, гуляя по саду свекрови и услышав музыку, Анна завернула за угол дома и увидела странное музыкальное трио. Сначала она решила, что это дети, потом поняла, что перед ней карлики. Они играли на скрипке, флейте и барабане. Увидев, что к ним приближаются, маленькие существа бросились врассыпную и исчезли, будто их и не было вовсе, музыка замерла, но эхо ее еще дрожало в воздухе. В ушах. В памяти. Во сне.

«Это эльфы», - совершенно спокойно объяснила ей свекровь.

А Лесли, едва начавшая ходить, уже играла со своими невидимыми друзьями, которых удавалось разглядеть, только если в комнате была Элен Баттербери.

«Нет, все это совершенно немыслимо!»

Как раз в это время в их с Питером семейной жизни начались нелады. Эти видения, эти странные неземные существа, музыка, исполняемая на невидимых инструментах, - все это было, как потом поняла Анна, прелюдией к ее нервному срыву. И психоаналитик это подтвердил.

Однако все это казалось таким реальным.

В больничной палате, где умирала ее свекровь, по ее постели метались странные существа, крошечные сморщенные старички, маленькие очаровательные феи, они мелькали, то появляясь, то исчезая, - все это были какие-то чудеса: и они сами, и музыка их мелодичных голосов. А Лесли сидела у постели бабушки и во все глаза глядела, как целые процессии фей приходили прощаться со старым другом.

- Обещай, что ты будешь жить вечно, - молила Лесли бабушку.

- Обещаю, - спокойно ответила та. - Только ты должна всегда меня помнить. Должна помнить, что Иной мир действительно существует. Если ты все это запомнишь, я всегда буду рядом с тобой.

Какая чепуха.

Но тогда, в больничной палате с голыми белыми стенами, где жужжал аппарат искусственного дыхания, безостановочно подавал сигналы кардиомони-тор, а воздух пропах антисептиками, Анна смогла только покачать головой.

- Нет, нет… никакого Иного мира быть не может, - возразила она свекрови.

А та повернула голову и обратила к ней бесконечно печальный взгляд черных глаз.

- Для тебя, наверно, не может, - грустно проговорила она. - Но для тех, кто умеет видеть, он всегда рядом.

А позднее, вспоминала Анна, когда Лесли уже отослали домой и у постели свекрови остались только они с Питером, в палату вошла Мэран с мужем. Они оба нисколько не постарели с тех пор, как Анна впервые встретилась с ними в доме свекрови, а это было много лет назад. Вчетвером они оставались в палате, пока Элен Баттербери не скончалась. Анна и Питер склонились над ее телом, когда она испустила последний вздох, а эти двое - нестареющие музыканты, которые молча, но так же твердо, как Элен Баттербери, верили в существование фей, стояли у окна и смотрели на сгущающиеся сумерки над больничной лужайкой, словно им было видно, как дух старой женщины удаляется в ночь.