Госпожа удача - Олег Чигиринский

Да ее, собственно, никто и не искал, поняла она. На базе творилась какая-то беготня, но к ней эта беготня не имела отношения. Она поползла по траве, проклиная все на свете, а мимо нее по дорожке пронеслись два БМД. В сторону аэродрома, черт бы все это подрал. Что их так всполошило?

Она не проделала и четверти пути, когда с аэродрома раздались автоматные очереди. Тамара решила плюнуть на все и бежать.

Выросшего перед ней десантника она заметила слишком поздно. Откуда взялся?

— А ну, стой! — Он попытался схватить ее за плечо, она увернулась и короткой очередью прошила его грудь.

Падая в кусты жасмина, он смотрел на нее с удивлением ребенка, которому протянули пустой фантик от конфеты. Она отшатнулась в другую сторону, ноги подкосились. Но никто не бежал на выстрел, никому она была не нужна. И слава Богу.

Тамара встала, стараясь успокоиться, чтоб не дрожали ноги. Подошла к телу, оттащила его в сторону, под куст. Потом огляделась, забросала гравием темные пятна на дорожке. Подобрала автомат и запасной рожок с патронами.

К архитектору жилого городка для «Вдов» она уже успела проникнуться искренней благодарностью. Это, наверное, был эстет, помешанный на зеленых насаждениях, что сейчас весьма кстати. Откуда же выскочил этот парень? Из клуба?

Она нырнула в заросли и под прикрытием зелени подошла к темному клубу. Светилось только одно окно — бильярдная. Десантников не было видно. Тамара раздвинула ветки и подошла к крыльцу. Держа автомат наизготовку, да так, чтоб он не брякнул о другой, боком (не терять из поля зрения дорожку) поднялась по лестнице и толкнула ногой дверь.

* * *

Десантник на КПП полка спецопераций изумленно таращился на белого офицера, который требовал, чтобы его пропустили в лагерь для интернированных.

«Пьяный, что ли?» — подумал солдат.

От офицера действительно попахивало вином, но и по запаху, и по виду судя, он был не настолько «поддавши», чтобы проситься под арест.

«Просто псих», — догадался солдат и облегченно вздохнул.

— Товарищ старший лейтенант! — крикнул он, — тут к вам их благородие пришло!

Старший лейтенант Гуков, уже успевший раздобыть подборку «Хастлера» за два года и обложившийся ею по периметру, был ужасно недоволен тем, что его оторвали от разглядывания веселых картинок, по сравнению с которыми «Playboy» — это приложение к «Мурзилке».

— Чего надо? — спросил он у беляка.

— Товарищ старший лейтенант, моя часть находится на казарменном положении. Я пришел в свой полк.

«Вот зараза! — подумал Гуков. — Оформляй его, время трать…»

— Завтра приходи.

— Согласно приказу я должен находиться в расположении части круглосуточно.

Парень — хуже триппера, пристанет — не отцепится, понял Гуков. Это, стало быть, тот самый, которого утром недосчитались.

— Как фамилия? — спросил старлей.

— Подпоручик Езерский.

— Андрющенко. — Гуков пальцем подозвал ефрейтора. — Отведи подпоручика к остальным.

И лейтенант вернулся к «хастлеру».

Он думал, что решил проблему, а на самом деле создал ее.

Импровизированный концлагерь уже успел пропахнуть тем, чем пахнут все концлагеря: человеческими испарениями, человеческими испражнениями и человеческой тоской. К пополнению компании все присутствующие отнеслись равнодушно.

Доложившись по форме полковнику Александрову, Езерский нарвался на холодную отповедь.

— Где вы изволили шляться, господин подпоручик? Впрочем, можете не отвечать. Круги под глазами, запах винного перегара… Новосветское брют? Господин подпоручик прощался со свободой в лучшем борделе…

— «Красный пароль», сэр! — шепотом выкрикнул свое единственное оправдание бедный подпоручик.

…В половине одиннадцатого вечера окончательно стемнело, и бойцы роты «Тень» начали пробираться через колючую проволоку. Примитивное заграждение было преодолено очень быстро, а для снятия часовых качинцы обычно использовали гитарные струны, о чем красные не знали и при обыске этих струн в голенищах ботинок не нашли. После короткого «соло» лагерь бросился за ограду, причем большинство бойцов было вооружено только «спаренной ручной установкой» — двумя крепкими кулаками. Многим этого хватило. Качинцы были злее, лучше подготовлены, их элементарно было больше, чем спецназовцев и десантников, вместе взятых.

Хотя, конечно, не обошлось без жертв.

В числе убитых оказался и подпоручик Езерский. Командир роты спецназа капитан Таранович дрался с отчаянием обреченного и хотел лишь одного — прихватить как можно больше белых гадов с собой. С Езерского он начал, напав первым и ударив подпоручика ножом в горло. Следующим номером намечен был полковник Александров, оказавшийся ближе всех, но здесь произошла осечка: быстро поняв, что в ближний бой с огромным Тарановичем соваться нечего, полковник без лишних мудрствований метнул нож. Так капитан подал своим солдатам последний в жизни пример.

Закончив на территории своего полка, крымские спецназовцы начали готовить рейд на аэродром и военный городок «Вдов». Нужно было сообщить соседкам о «Красном пароле»…

* * *

Разгромленный бар требовал осторожности передвижения. Кругом валялось битое стекло, ходить босиком было опасно. Но выбора Тамара не имела: вперед и вверх, как поет любимый бард Артема.

Вспомнив о Верещагине, она почувствовала горечь. Конечно, Тамара была реалисткой и знала, что только в кино герой бросается на помощь возлюбленной, расшвыривая по пути батальоны врагов. Но, черт возьми, Арт даже не попытался ее догнать по пути в Качу. Хотя знал, какой трассой она поедет, и знал, какие пробки на дорогах из-за перемещения советских войск. Надо признать честно: ее несостоявшийся муж — заносчивый и самовлюбленный, как и все мужики.

Тамара поднялась на верхний этаж. Еще на лестнице она услышала стоны, но не ускорила шаг: она стремилась держать под контролем все три двери, ведущие с маленькой галерейки, соответственно, в бильярдную, комнату для карточных игр и комнату психологической разгрузки. Ей совсем не хотелось, чтоб оттуда неожиданно выскочил молодой человек с автоматом.

Поэтому она толкнула ногой по очереди обе закрытые двери, перед тем как войти в бильярдную.

В карточной никого не было. Свет Тамара не зажигала, чтоб не привлекать внимания, но ни движения в темноте, ни дыхания она не услышала. В комнате психологической разгрузки кто-то лежал на диване. Миндально желтела кожа, казалось, что нагое тело висит в темноте. Сомнений не было — женщина. Тамара подошла поближе, вгляделась в лицо при скудном свете, ползущем в двери бильярдной…

Это была Фатма Фаттахова, и сначала показалось, что она мертва. Тамара потрогала ее плечо — ничего похожего на могильный холод. Кожа была прохладной, но резиновости мертвой плоти в ней не было.