Темное удовольствие - Джена Шоуолтер

– Я бы тоже этого хотел. – Рейес открыл глаза и склонился над ней. Он расстегнул бюстгальтер, выпуская на свободу ее мягкие, округлые груди. Ее розовые соски по-прежнему были твердыми, и теперь он мог без помех любоваться их совершенством.

Он принялся посасывать один сосок, затем перешел к другому, и скоро она уже снова извивалась от острого желания. И снова молила его о ласках. И он растворялся в ней, а его демон толкал его вперед, желая получить больше.

– Презерватив, – выдохнула она. – Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Сейчас.

Он кивнул, вытащив из тумбочки один из серебристых пакетиков, украденных у Париса, и надел на себя. Он не стал бы подвергать ее риску забеременеть, хотя какая-то часть его души отчаянно этого желала. Он никогда бы с ней так не поступил, заставив ее вынашивать дитя демона.

По крайней мере, в этом он не был эгоистом.

– Ты готов? – спросила его Даника.

Она терлась своим влажным лоном о его пенис. Восхитительная развратность. Ее твердые соски касались его груди, будя в нем удивительные ощущения. Странно, ему сейчас совершенно не хотелось испытывать боль.

– Готов? – снова спросила она.

Боже, да.

Его твердое копье скользнуло в нее, но он не торопился, войдя лишь наполовину.

– Какое наслаждение, – произнес он. – Я хочу продлить этот момент.

Даника закусила губу.

– Это настоящая пытка. Мне казалось, ты больше не мучаешь людей.

Он напряженно улыбнулся.

– Сейчас. Прошу, Рейес.

Не в силах больше сдерживаться, он обхватил ладонями ее лицо и с громким стоном резко вошел в нее. Она обвила его руками и ногами, словно пытаясь раствориться в нем.

И ее тело снова потряс мощный оргазм.

Стоны Даники пронзали его насквозь. Рейес двигался в бешеном ритме, воплощая свои желания в реальность. Его мысли смешались, осталась лишь Даника. Ее совершенное тело, ее восхитительный аромат. Ее сладкие стоны и ее ладони, ласкающие его спину. Больше ничто и никто не имели значения. О, какая изысканная мука.

«Еще. Я хочу еще».

Он жадно целовал ее губы, их языки вели жаркую игру. Их горячая страсть стала единым целым. И, возможно, доброта Даники проникла в него, потому что он ощущал, как яркие огоньки света вспыхивают во тьме его души, разгоняя тени.

«Еще!»

Даника выгибалась, прижимаясь возбужденными сосками к его груди. Сладкий аромат ее наслаждения обволакивал его.

– И как я могу желать большего? – выдохнула она. – Но я не могу насытиться. Я хочу еще…

Желание сделалось нестерпимым, и Рейес взорвался. И ему не надо было резать себя кинжалом. Конечно, он слегка поцарапал себя, но это несущественно. Ему хватало того, что происходило между ними. Блаженный крик сорвался с его губ, горячее семя брызнуло из его пениса. Возможно, на мгновение его душа покинула его тело.

Он не знал, что произошло и как. Ощущал лишь биение своего сердца, напряжение, сковывавшее его мышцы, и блаженную слабость. Он видел перед собой небеса. Облака, парящие белоснежные крылья, блеск золота, сияющую радугу. Прохладный воздух ласкал его тело. Он взмывал все выше и выше.

Но когда последняя волна наслаждения схлынула, он без сил распластался на Данике. Его сила ушла. Облака исчезли, а с ними крылья, золото и радуга. Он видел перед собой лишь непроглядный мрак и едва мог перевести дух. Его тело покрылось испариной.

Даника, дрожа, прижималась к нему горячим телом и тяжело дышала.

– Что произошло? – прошептала она.

– Оргазм. – Какого он никогда раньше не испытывал.

– Нет. Рейес, ты на время исчез.

Даника уютно свернулась калачиком рядом с Рейесом. Она проспала несколько часов подряд, убаюканная фантастическим удовлетворением, переполнявшим ее тело. Рейес спал мертвым сном и ни разу не проснулся. Он не шевелился и не издавал ни звука. Даника дважды прижимала голову к его груди, прислушиваясь, бьется ли его сердце.

Теперь она проснулась, чувствуя блаженное тепло и негу. Лишь ее разум продолжал бурлить, не желая успокаиваться. Ее близость с Рейесом оказалась… именно такой, какой она и боялась. Совершенной, удивительной, потрясающей, волшебной. Ни один мужчина не сможет никогда доставить ей такого наслаждения.

Каждое его горячее прикосновение будило в ней волну желания. Эти волны были бесконечными, перенося ее с одного гребня наслаждения на другой. И он не позволил ей сохранить эмоциональную дистанцию. При мысли об этом она задрожала. Они слились воедино, их тела и души соединились, и втайне она этому радовалась.

Однако ее мучил один вопрос. Конечно, она хотела узнать, исчезал ли Рейес на самом деле. Даника решила, что это ей померещилось. Вполне возможно, у нее потемнело в глазах от страсти и ей показалось, будто он исчез, а затем внезапно снова появился. Но еще больше она хотела узнать, понравилось ли ему заниматься с ней любовью.

Если только Рейес не притворялся, что вряд ли, он действительно испытал оргазм. Но он не позволил ей причинить ему боль. А именно это необходимо ему для наслаждения. И она тоже этого хотела. И не только для того, чтобы впоследствии попытаться забыть о нем, как о самом ужасном мужчине в своей жизни, но и потому, что готова была дать ему все, что он пожелает. Даже боль. Она хотела, чтобы он навсегда запомнил ее, как и она его.

Он заявил, что не желает, чтобы ее запятнала жестокость, сопровождавшая его всю жизнь. Она тоже думала, что не хочет этого. Но когда он ласкал ее, когда целовал ее губы, она была готова выполнить любую его прихоть.

Другие женщины причиняли ему боль, как он и хотел. А почему она не могла этого сделать?

Даника повернула голову и взглянула на спящего Рейеса. Его лицо казалось спокойным и расслабленным, резкие морщины напряжения разгладились. Она только сейчас увидела, что губы у него полные и розовые, чего раньше не замечала, не в силах отвести взгляд от его пристальных глаз.

Она протянула руку и осторожно убрала завиток волос с его лба. Он глубоко вздохнул, но не пошевелился. Ее сердце замерло, а затем стремительно заколотилось.

«Он мне небезразличен». И хотя она изо всех сил пыталась бороться со своими чувствами, теперь глупо было это отрицать.

Рейес заботился о ней, давая ей пищу, приют и одежду. И ни разу, даже когда ему приказывали, он не причинил ей вреда. Он купил для нее краски и холсты и оборудовал студию, чтобы порадовать ее. И он занимался с ней любовью так, словно она была для него важнее, чем собственная жизнь.

Она не переставала удивляться его силе и отваге; его прошлое восхищало ее. Он больше никому не хотел причинять вред и потому согласился на добровольное заточение. Это свидетельствовало об огромной дисциплине. О сострадании. О решимости. Он был одержим демоном, но обладал сердцем ангела. Это противоречие поражало ее, и Даника подозревала, что всей ее жизни не хватило бы, чтобы узнать его до конца.