Пассажиры - Джон Маррс

– Уйма людей куда лучше, куда крупнее и куда сильнее вас пытались переть против меня и проиграли, – прошипел Джек. – Не вы первая, не вы последняя. Имейте в виду, людям вроде вас никогда не взять верх над такими, как я.

– Единственный прок из всего этого, что ваш электорат во всей красе узрел кучку ханжески благочестивого, чванливого, никчемного дерьма, каким вы и являетесь на самом деле, – вскипела Либби.

Джек отмел обвинения взмахом ладони:

– Хоть горшком назовите, мисс Диксон, только в печку не ставьте. Это ничего не изменит, потому что, нравится вам это или нет, я нужен. Я ценен. Ко мне прислушиваются. Я – авторитет. А вы – никто!

Не успела Либби достойно ответить, как из динамиков вырвался пронзительный крик, заполнив всю комнату. Головы повернулись к стене экранов, отыскивая источник, пока не остановились на Клер. Ее звук вернулся.

– О боже! – выдохнула Мюриэл. – Поглядите на нее!

– Неужели она…

– Да, – перебил Мэттью. – Судя по всему, у нее схватки.

– Имитирует, – отмахнулся Джек.

– Да поглядите на нее, идиот! – оборвала Фиона. – Разве похожа она на женщину, имитирующую схватки?

Лицо Клер исказилось от боли. Изо всех сил закусив нижнюю губу в попытке сдержать следующий вопль, она припечатала обе ладони к приборной доске и плотно зажмурилась, пока схватка не прошла.

– Последняя ставка на сочувствие, – высказался Джек. – Готов поставить деньги на тот факт, что она играет на камеру.

– Нет у вас никаких денег, забыли, что ли? – уязвила его Либби. – Мир опустошил ваши счета.

– Почему мы видим это только теперь? – заинтересовалась Мюриэл. – Минуту назад она не испытывала такой боли, разве нет?

– Наверное, он закольцевал ее, – ответил Мэттью. – Наверное, показывал нам ее предыдущие съемки, до начала схваток. Мы были слишком заняты дебатами о ее жизни, чтобы заметить это.

– Нужно вытащить ее оттуда, – заявила Мюриэл и возвела глаза к небу. – Вы меня слышите? Вы должны помочь этой девочке и ее младенцу!

– Вы говорите с Богом или с Хакером? – Джек ухмыльнулся.

– Да заткнитесь вы! – рявкнула Мюриэл.

Тут же динамик затрещал, и послышался голос Хакера:

– Если оценивать момент родов по среднему промежутку между схватками, весьма вероятно, что Клер разродится в ближайшие тридцать минут.

– Вы хоть представляете, какому стрессу подвергаются она и ребенок? – не унималась Мюриэл. – Вы должны отпустить ее сейчас же.

– Как бы я ни хотел этого, мои руки связаны.

– Что вы городите? Это ваша игра, ваши правила, и вы можете поступать, как вздумается.

– Но, за исключением вас, Клер спасать никто не хотел. Я дал вам обещание, что освобожу лицо, которое вы изберете остаться в живых после процесса. Если я отпущу ее, то нарушу собственное слово. А вам известно, какое значение я придаю честности.

Либби знала, что должна сделать, но это решение было для нее как удар кувалды. Поглядела на экран Джуда, и он кивнул, словно прочитав ее мысли и дав свое согласие.

– Если вы не можете изменить свое решение, можем ли это сделать мы? – спросила она. – Если передумаем, сможем ли спасти Клер и ее ребенка?

– Да, сможете.

Мюриэл поглядела на коллег, приподняв брови и взглядом умоляя о поддержке. Мэттью отреагировал первым, кивнув.

– Я тоже, – прибавила Фиона.

Либби подавила бурлящие в душе эмоции. Снова поглядела на Джуда, одарившего ее самой теплой, но самой печальной улыбкой из всех, какие ей доводилось видеть.

– Я поддерживаю Клер, – выговорила она.

– Думаю, я останусь с миссис Коул, – заявил Джек.

– Это ваше окончательное решение? – осведомился Хакер. Каждый член жюри кивнул. – Тогда побеждает волеизъявление большинства. Вы избрали спасти Клер.

– Вы остановите ее машину и обеспечите помощь? – спросила Либби.

– Я могу подтвердить, что ее мобиль остановится в надлежащее время, до того как ей предстоит столкнуться с остальными.

Либби промокнула следы эмоций из глаз, отстранилась от Фионы и поглядела на таймер обратного отсчета.

– Но до этого еще десять минут. Почему вы не можете сделать это сейчас же? Камеры дронов показывают, что за всеми Пассажирами следуют «Скорые». Они могут помочь ей.

– Женщины рожают тысячи и тысячи лет, Либби. Смарт-кресло Клер регистрирует ее показатели для меня. Я уверен, что она и ее ребенок переживут этот процесс целыми и невредимыми.

Либби не удержалась от недоверчивого смешка.

– Как вы можете уверять нас в чем бы то ни было? Вы убивали людей, вы принуждали нас принимать невозможные решения, попирающие все, во что мы верим. И чего ради? Из-за того, что вам не по душе беспилотные автомобили или искусственный интеллект? Что ж, мне тоже, но я же не взрываю невинных людей!

– Так вы думаете, что я поэтому так поступаю, Либби?

– А разве нет?

– Вы неправильно поняли мои мотивы.

– Тогда освободите Клер и поведайте нам.

Хакер поколебался, прежде чем ответить:

– Пожалуй, резон, стоящий за сегодняшними событиями, лучше прозвучит из уст Джека. Поскольку все, что произошло сегодня, случилось из-за него.

Все взоры обратились к парламентарию. Джек даже бровью не повел при этом обвинении, сохранив горделивую осанку.

– Джек, – продолжал Хакер, – не будете ли вы любезны объяснить миру, как на самом деле беспилотный автомобиль в случае катастрофы принимает решение, кому жить, а кому умереть? Ибо все, что вы нам поведали, было ложью, не так ли?

– О чем он толкует? – спросила Фиона.

Экраны, показывавшие Пассажиров и новостные каналы, сменились одним-единственным изображением – лицом Джека, транслируемым множеством скрытых камер, рассеянных по стенам. Он не удосужился отреагировать ни на них, ни на пристальное внимание присутствующих. Вместо того хранил твердое, стоическое выражение лица, выпрямив спину, сцепив руки и расставив ноги на ширину плеч.

– Давайте же, Джек, – уговаривал Хакер. – Либо я им скажу, либо вы. Мне до лампочки, каким образом это будет раскрыто.

Часы отсчитали тридцать секунд, прежде чем Джек шелохнулся. Не обращая внимания ни на кого, поправил галстук и направился к высоким деревянным дверям выхода. И задержался там, стоя к коллегам спиной.

– Боюсь, теперь ваша очередь побыть Пассажиром, – произнес Хакер. – Не хотите ли вы снять с души какое-нибудь бремя? И помните, честность – лучшая политика.