Любимая - Кристин Каст

– Стоять! Если вы не остановитесь, мы будем стрелять! – прокричал Маркс.

Я увидела, как он поднимает свой дробовик. В тот же миг Браунстон взял наизготовку огнемет, а Старк, почему-то очутившийся возле меня, натянул тетиву своего лука.

Потом я услышала протяжное злобное шипение, доносившееся из конца коридора. Посмотрев в ту сторону, я увидела группку подлетков и красных вампиров. Они стояли пригнувшись, как хищники, защищаясь поднятыми руками. Их зубы были оскалены, красные глаза полыхали неукротимым кровавым огнем.

– Спокойно. Как только они шелохнутся – стреляем, – сказал Маркс, обращаясь к Старку и Браунстону.

Краем глаза я увидела, что Шони мерно дышит, стараясь успокоиться, и поняла, что она призывает свою стихию.

Я снова перевела взгляд на шайку красноглазых демонов, противостоящих нам, – и земля ушла у меня из-под ног.

Во главе отряда – красноглазый, ощерившийся, с алой татуировкой взрослого вампира на бледном лбу – был мой младший брат.

– Готовься! Ого…

– Не-е-ет! – заорала я и с такой силой пихнула плечом Старка, что тот упал на Маркса, чуть не выронив свой лук. Дробовик в руках Маркса дрогнул. – Не стреляйте! – завопила я на него.

– Детектив? – спросил Браунстон, делая шаг назад, но не спуская пальца со спускового крючка своего огнемета.

Мы с Марксом закричали одновременно:

– Огонь!

– Это мой брат!

Я услышала, как Шони сдавленно ахнула, а в следующее мгновение она молнией бросилась вперед и встала между огнеметом и Кевином. Я услышала тошнотворный клацающий звук затвора. Шони вскинула руки, растопырив ладони. Языки огня прошли между ее пальцами, не причинив ей никакого вреда. Шони повернула запястья, направила ладони вверх – и пламя рикошетом ушло в потолок.

Нас окружили горящие глаза.

Старк обнял меня и потянул за свою спину. Я повернулась к толпе, несущейся мимо нас.

– Кевин!

Вампир, бежавший впереди, споткнулся. Он обернулся и посмотрел на меня.

– Зои! – голос был хриплый, как у заядлого курильщика, но это был его голос.

– Не убегай! Все хорошо. Иди ко мне, мы вместе вернемся в Обитель Ночи! Доверься мне, я не позволю никому причинить тебе зло!

Я увидела, что он заколебался. В его взгляде мелькнула растерянность, сменившаяся тоской, такой острой, что его глаза на миг погасли.

Но потом мой младший брат с истошным визгом отвернулся от меня и помчался следом за остальными.

– Беги за ним! – заорала я Старку. – Не дай им убить его!

Старк сорвался с места и побежал за Кевином. Маркс и Браунстон припустили за ним. Я пыталась присоединиться к ним, но мои ноги меня не слушались.

Тогда Шони схватила меня за руку и очень сильно потянула.

– Вперед!

Я сбросила с себя оцепенение и побежала. Мы снова очутились в вестибюле. Выскочив наружу, я увидела, что Маркс и Браунстон стоят посреди улицы, растерянно озираясь по сторонам. Старк, успевший пробежать половину квартала, тоже остановился. Его было почти не видно в вихрях метели, но я разглядела, что он дважды повернулся вокруг себя, тяжело дыша.

Ничего. Кевин и его зомби бесследно исчезли.

– Где он? Куда он делся?

Маркс устало покачал головой.

– Ушел. Растворился в метели. Нужно позвонить в Атлас. – Он вынул рацию. – Атлас, доложите!

– Все кончено, – раздалось в ответ. – Никто не ушел.

– Они сдались?

– Нет, сэр. Они напали на нас. Мы защищались. Выживших нет.

У меня подогнулись ноги. Когда я пришла в себя, то поняла, что сижу на мраморном полу.

– Наши потери?

– Потерь нет.

– Вас понял. Возьмите автобус и заберите подлетков. Группа взрослых вампиров скрылась. Последний раз их видели, когда они следовали к Пятой улице. Они пешие.

– Вас понял! Сейчас буду на месте.

Маркс повернулся ко мне.

– Какого черта? Вы сорвали операцию, едва не погибли сами и чуть не погубили остальных!

Я подняла на него глаза.

– Там был мой младший брат, Кевин, красный вампир, который ими командовал. Это же Кевин, мой младший брат. Я… не могла позволить вам убить его!

И я разрыдалась.

Дэмьен

Его разбудили два коротких отрывистых гавканья и звук рыданий. Он не сразу вспомнил, где находится, но потом увидел Инфанту. Она сидела на кровати Джека. «Кровать Джека? Кровать Джека!» Он все вспомнил. Реальность прогнала остатки сна.

Дэмьен выпрямился и проснулся.

Оказывается, он уснул в кресле перед постелью Джека. Открытая книга валялась у него на коленях. Он с трудом вспомнил, что вскоре после наступления рассвета Джек закрыл глаза и сразу же затих. «Он сделался совсем неподвижным, как мертвый».

Инфанта тявкнула снова, и Дэмьен встал и бросился к постели, не успев даже вспомнить об осторожности.

Другой Джек плакал.

Нет, не так.

Джек рыдал. Он обнимал Инфанту за шею, зарывшись лицом в ее мягкую шерсть, и рыдал так, что все его тело сотрясалось.

Дэмьен застыл, оглушенный смятением и состраданием.

«Неужели я целый день проспал в этом кресле? – ошеломленно подумал он. – Судя по всему, да».

– Джек! – Он осторожно приблизился к кровати, и Инфанта заскулила, преданно заглядывая ему в глаза, словно хотела сказать, что полностью разделяет его тревогу. – Что случилось?

Другой Джек поднял голову. Его лицо было мокрым от слез.

– П-посмотри… посмотри на время!

Совершенно сбитый с толку Дэмьен посмотрел на свои часы, моргнул, потом вытаращил глаза.

– Это… этого не может быть!

– Сколько? – всхлипнул Джек, сотрясаясь от рыданий.

– На моих двадцать пять минут девятого, утро, двадцать четвертое декабря. Но этого не может быть! Это значит, что рассвет наступил около часа назад, а значит, ты не можешь бодрствовать.

– Не должен, – шмыгнул носом Джек. – Но могу!

Дэмьен подошел к столу, схватил коробку бумажных салфеток и протянул их Джеку. Тот громко высморкался, вытер глаза и уставился на скомканную салфетку.

– Джек, я ничего не понимаю. Что происходит?

Джек поднял лицо и посмотрел на Дэмьена. Его глаза сияли, но в них не было ни следа багрового кровожадного голода и безрассудной злобы. Его глаза светились радостью.

– Мои слезы, Дэмьен! Они не кровавые! Смотри, это просто слезы.