Загадка улицы Блан-Манто - Жан-Франсуа Паро

— Нет, не знаю. Я очень далек от всех этих вещей.

Простой, добродушный человек, каковым Николя считал Бурдо, предстал перед ним в совершенно ином свете. А он-то думал, что хорошо изучил своего помощника… Николя остро осознал несоответствие своего положения. После возвращения из Бретани он перестал управлять событиями. Не почувствовал, как его отношения с инспектором перешли на иной уровень. Принял эти перемены без лишних размышлений, но не без удовольствия. Раньше он опасался и даже был убежден, что начальник полиции использует его как инструмент. Сейчас его двусмысленное положение вроде бы осталось в прошлом, и он, похоже, заслужил доверие своего начальника. Но мог ли он столь стремительно перейти от роли инструмента к роли конфидента? Он предпочел не задаваться этим вопросом, полностью посвятив себя службе. Тем не менее он прекрасно отдавал себе отчет, что Бурдо не был простым служакой. Восприняв начинающего сыщика в качестве, так сказать, своего начальника, он проявил подлинное великодушие, встречающееся исключительно редко. Инспектор, опытный полицейский, в сущности, терпел его, добровольно отступал на второй план и соглашался исполнять его приказания. А он, неожиданно угодив почти на самый верх служебной иерархии, не выказал ни такта, ни необходимой деликатности. Николя немедленно отругал себя за невнимательность. Он сообразил, что вместо привычного обращения к нему по имени, Бурдо стал употреблять почтительное «сударь», более уместное при их нынешней субординации. Что ж, он постарается не забыть урок, преподнесенный ему Бурдо. Убежденный, что инспектор по-прежнему испытывает к нему искреннюю привязанность, он пообещал себе быть внимательным и как можно чаще доказывать помощнику глубокое уважение, которое он всегда питал к нему. Ведь он сам попросил у Сартина дать Бурдо ему в помощники.

Глухо выругавшись, Бурдо толкнул локтем Николя, призывая молодого человека обратить внимание на происходящее в зале. Подняв голову, Николя увидел, как оба подозреваемых, опорожнив последний стакан, встали и вышли из кабака. Инспектор шепотом велел Николя медленно сосчитать до тридцати. После такой паузы можно уходить, не вызывая подозрений и не рискуя столкнуться нос к носу с объектом слежки. Агент, выступивший в роли связного Сортирноса, получил от Бурдо приказ незаметно последить за обоими проходимцами, когда они выйдут из таверны. Поэтому сейчас Бурдо надеялся, что даже если они упустят подозреваемых, опытный агент прочно сядет им на хвост. Окинув критическим взором Николя, он посоветовал ему притвориться пьяным. Пошатываясь, они встали и, поддерживая друг друга и натыкаясь на столы, вышли на улицу.

Пока сыщики сидели в таверне, прошел снег, и на белой поверхности четко виднелись следы башмаков, сопровождаемые следом от деревяшки. Мороз, пробиравший до костей, сохранял след, и друзьям оставалось только не потерять из виду темнеющие на снегу отпечатки. В нескольких сотнях шагов от таверны открывался тупик, узкая тропинка, протоптанная между двумя рядами высоких вязанок хвороста, выставленных вместо изгороди. Видневшаяся в конце тупика деревянная калитка под небольшим двускатным навесом преграждала вход на обнесенный забором участок. Над забором виднелась крыша большого сарая, напоминавшего склад или амбар. Кругом стояла мертвая тишина. Инспектор шепнул на ухо Николя, что если в сарае есть второй выход, они рискуют потерять своих клиентов. Но так как караульный отряд еще не прибыл, придется действовать самим, и притом немедленно. Николя кивнул в знак согласия. Бурдо толкнул калитку, и она со скрипом отворилась. В кромешной тьме они ступили во двор. В ту же минуту Николя почувствовал, как на голову ему накинули мешок из грубой ткани, а в бок уперся острый кончик ножа. Рядом он услышал глухой звук рухнувшего тела. Затем раздался голос:

— Черт побери, этот оборванец свое получил. Знатная штука дубинка со свинчаткой! Ладно, жмуриком займемся потом. А сейчас давай потолкуем с его приятелем, выясним, каким ветром их сюда занесло.

Николя связали руки и подтолкнули вперед. Мешок, затянутый на шее, затруднял дыхание. Сделав несколько шагов, он понял, что вошел в дом. Раздался звук высекаемой искры, и сквозь ткань замерцал огонек. Его усадили на табурет и сдернули с головы мешок. Факел, вставленный в железное кольцо, вделанное в каменную стену, освещал амбар, заваленный всевозможным старьем. Среди груды старой мебели стоял кабриолет Семакгюса. Несмотря на свое незавидное положение, Николя обрадовался: значит, он шел по правильному пути и еще на шаг приблизился к разгадке расследуемого им преступления.

Следующая его мысль относилась к Бурдо: «Неужели инспектор убит?» Значит, скоро он последует за ним. Надо исхитриться и найти способ оставить какое-нибудь послание, записочку, знак, указание. Но как это сделать?

Перед молодым человеком появился вооруженный кинжалом субъект среднего роста, с редкими всклокоченными полосами и разными глазами, напомнившими ему о шустром проходимце, стянувшем у него часы, когда он первый раз приехал в Париж. На лице разбойника, испещренном следами от оспы, играла нехорошая улыбка. Второй тип, должно быть, стоял сзади, поэтому Николя его не видел.

— Держи его на мушке, — произнес всклокоченный, — осторожность нам не помешает. Итак, сударь мой, мы шпионили. Мы любим совать нос в чужие дела? Ну-ка посмотрим, что ты от нас прячешь.

Он принялся методично обыскивать Николя. Молодой человек похвалил себя за предусмотрительность: все личные вещи он оставил в Шатле. Он надеялся, что маленький пистолет, спрятанный во внутреннем кармане старого редингота, останется незамеченным, но всклокоченный с радостным криком извлек его на свет.

— О, а это еще что за штука? Посмотри-ка, что я нашел у него в кармане.

И он так резко приставил дуло пистолета ко рту Николя, что рассек ему губу. Сыщик решил поторговаться.

— Сударь, — начал он и тут же сообразил, что вежливое обращение выдало его.

Закашлявшись, он сбивчиво продолжил:

— Понимаете, мы тут с другом, мы искали дом господина Шовеля. Не могли бы вы мне указать его, ежели он находится поблизости?

— О чем ты, черт тебя побери, нам поешь? Как считаешь, Брикар, может у него от страха крыша съехать? О, ты только посмотри, какие у него чистые и нежные руки! Что-то они совсем не соответствуют его рванине. А ты, случаем, не шпик? Точно, переодетый шпик! Вот уж действительно повезло!

Николя вздрогнул. Бандиты не считали нужным скрывать свои имена. Имея дело с закоренелыми преступниками, Николя понял, что это был дурной знак.

Подошел второй бандит, постарше, с густыми седыми усами. Правая нога его заканчивалась деревяшкой. Одетый в причудливую смесь истрепанного военного обмундирования и гражданских лохмотьев, он опирался на увесистую дубинку, а в руке держал пистолет. Обнюхав Николя, он возмущенно воскликнул:

— Да от красавчика разит духами! Ну что, щеголек, плохи твои дела, придется тебе рассказать нам все, что тебе известно. Подколи его, Рапас.

— Ничего, он у меня заговорит. Я знаю, как заставить его расколоться.

И он ткнул Николя ножом в бок, попав в только что затянувшуюся рану. Не удержавшись, молодой человек вскрикнул от боли.