Поколение победителей - Павел Дмитриев

В Китае происходило что-то огромное и страшное. Предупреждение о близящейся «чистке» правого крыла в ЦК КПК было передано Лю Шаоци через Чжоу Эньлая в конце июня. Дальнейшие события не имелось возможности представить точно. Скорее всего президент КНР воспринял полученную информацию всерьез, начал действовать и этим разбудил лавину. Или, наоборот, не обратил никакого внимания на слова Шелепина и Косыгина, но при этом где-то неосторожно обмолвился о полученных сведениях. Не исключено, что данные из будущего вообще не сыграли никакой роли, случилось ровно то же самое, что происходило в истории, рассказанной попаданцем.

Факт состоял в том, что Мао Цзэдун нанес удар первым. Шестнадцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года он разыграл свой единственный крупный козырь, а именно – воспользовался ярчайшей харизмой. Главным событием стало его неожиданное выступление с речью перед студентами Пекинского университета. Прозвучали всего лишь слова, но уже через несколько часов столицу Поднебесной было не узнать.

Надо сказать, что позиции «прагматического крыла» ЦК, которое возглавлял президент Лю Шаоци, в Пекине были чрезвычайно сильны. Его сторонники в ЦК партии превосходили числом «левых» оппонентов почти в три раза. Все ключевые посты занимали ставленники Шаоци. Даже прессу, в том числе партийную газету «Жэньминь жибао»[149], полностью контролировал доверенный соратник заведующего отделом пропаганды ЦК КПК Лу Дини[150]. Казалось, им нечего опасаться внутрипартийной борьбы. Но лидеры недооценили авторитет и политический талант Председателя, который сумел обратить свою видимую слабость во всесокрушающую лавину молодежных выступлений.

В своем выступлении Великий кормчий обвинил в неудачах Большого скачка перерожденцев и ревизионистов, а именно высшее партийное руководство, которое пошло по капиталистическому пути развития. Многие из секретарей обкомов или членов ЦК, говорил Мао, думают, что достигли в жизни всего. Теперь можно было материть подчиненных, разъезжать на персональной машине, есть деликатесы и пить водку в цековском буфете.

Персонально отметил Дэн Сяопина, который на досуге предавался буржуазной игре в бридж, партнеров для оной ему доставляли специальным самолетом из других провинций. Досталось Лю Шаоци, он обнаглел настолько, что выпустил многомиллионным тиражом брошюру «О самовоспитании коммуниста», в которой открыто клеветал: «Некоторые товарищи, ничего не смысля в марксизме-ленинизме или жонглируя марксистско-ленинской терминологией, возомнили себя «китайским Марксом» или «китайским Лениным»…»

«Бунт – дело правое», – провозгласил великий Председатель, смахнув пыль с лозунга времен войны с японскими оккупантами, и призвал к уничтожению многочисленных врагов[151].

Все газеты КНР, кроме армейской «Цзэфанцзюнь бао», постарались «замолчать» выступление Мао Цзэдуна или дать ему негативную оценку. Но даже это не помогло. Броский лозунг Великого кормчего был с восторгом принят студентами. Огонь провокации верховым палом прокатился по всем пятидесяти пяти вузам Пекина. Стены городских домов и заборы деревень запестрели листовками-дацзыбао, в которых крупными рукописными иероглифами сообщалось, кто из профессоров или руководителей парткомов пошел по капиталистическому пути. И где его можно найти для расправы.

Двадцать второго июля было опубликовано постановление секретного (или подпольного) заседания ЦК КПК о создании группы, занимающейся делами культурной революции. Ее возглавил руководитель отдела пропаганды ЦК КПК Чэнь Бода, первым заместителем стала Цзин Цзянь – четвертая и последняя жена Мао Цзэдуна.

Авторитет Председателя КПК был настолько велик, что по всей стране из студентов и школьников стали создаваться отряды хунвейбинов (красногвардейцев) и цзяофаней (бунтовщиков). Они хитростью или штурмом брали партийные комитеты и физически изгоняли из них лиц, облеченных властью, но свернувших со светлой дороги коммунизма.

Орды хунвейбинов быстро превратились в жуткое карающее оружие, которое действовало абсолютно самостоятельно, слепо руководствуясь цитатником Мао. Для них не было авторитетов, от них не существовало защиты. Старые личные счеты сводились с необыкновенной легкостью, плохая оценка на прошлом экзамене или срезанная премия вполне могли стоить не только поста, но и жизни. Армия под командованием Линь Бяо была настроена по отношению к «перерожденцам» еще более агрессивно, часто военные подразделения и хунвейбины действовали совместно. Министр общественной безопасности Се Фучжи тоже являлся активным сторонником Председателя КПК.

Толпы оголтелых подростков с красными повязками врывались в парткомы с криками: «Переродился, сволочь!» – и избивали функционеров. Потом выволакивали их с тумаками на улицу, а то и просто выкидывали через окно. Надевали на голову бумажные колпаки с позорящей надписью, водили по городу, периодически подгоняя пинками и заставляя публично каяться. Те, кому повезло выжить, отправлялись на рисовые поля работать по двенадцать часов в день и зубрить наизусть «Красную книжечку» Мао.

Репрессии имели грандиозный размах. Сотни тысяч были убиты, изгнаны, ограблены. Одной из первых жертв стал президент Лю Шаоци. Революционные хунвейбины выбросили его из окна кабинета на пятом этаже и добили на мостовой ногами[152].

Пытавшегося скрыться из Пекина Ден Сяопина революционная толпа выволокла прямо из служебного черного лимузина «Хунци» («Красное знамя»). Его страшно избили, он публично во всем раскаялся и был отправлен в деревню на исправительные работы вместе с семьей. Его сына, Дэн Пуфана, сначала пытали, потом сбросили на мостовую из окна четвертого этажа[153].

Нельзя сказать, что «прагматики-перерожденцы» безропотно взирали на происходящие события. Самым очевидным и, казалось, правильным решением должен был стать созыв внеочередного пленума ЦК, на котором, пользуясь подавляющим большинством, планировали нейтрализовать Председателя. Формулировку приготовили заранее: «Освободить по состоянию здоровья». Кроме этого, для защиты от хаоса создавались многочисленные рабочие отряды, которые часто вели с хунвейбинами настоящие боевые действия. Из-за межфракционной борьбы внутри ЦК КПК огромную страну стремительно затягивало в воронку гражданской войны[154].