Десять поцелуев, чтобы влюбиться - Мила Любимая

–Оставь меня в покое. Навсегда.

Навсегда – это слишком долго. Целая вечность без моей Маши. Но, может быть, именно сейчас я осознал, что такое настоящая любовь.

–Ты действительно хочешь этого, колючка?

Ушла, захлопнув за собой дверь.

Привалился спиной к стене, совершенно не понимая, что делать дальше.

Она любит меня. Я люблю её. Неужели это правда всё?

Всё…

Дима

Я готов на всё ради Маши.

Пройти сквозь огонь и воду, Ад и Рай, вытерпеть любую боль, бросить к ногам моей девочки весь этот чёртов мир и ждать её так долго, как Хатико не ждал.

Если бы это было ей нужно. Если бы она дала хоть малейший знак, что у нас есть шанс!

Продолжал биться за неё, но в один прекрасный момент просто осознал, что не могу быть со своей Машей таким конченным эгоистом.

Я ведь люблю её. По-настоящему люблю. Не могу требовать от неё ответных чувств, чтобы она взяла и безоговорочно простила все мои косяки только потому что между нами всё взаимно.

Любовь – это не только находиться рядом с дорогим сердцу человеком.

Любовь – это умение отпустить её, позволить расправить крылья и быть счастливой. Даже, если придётся уйти из её жизни. Навсегда, как она и хотела.

Пытался жить и примириться с этой мыслью. Ян крутил пальцем у виска и говорил каждый божий день, как жалко выгляжу со стороны. Ему не понять.

–Димас, ты трус. Какого кренделя вытворяешь?– натурально злится братец, отхлебывая свой обожаемый раф из кружки.

Нет, это я раньше был трус и просрал самое лучшее, что было у меня. Мир жесток. В книгах и фильмах любовь побеждает всё, а в реальности она не так уж и радужна. Кого-то прощают, кого-то гонят поганой метлой.

–Ян, она не хочет. Сказала чёрным по белому – оставить её в покое.

–Ты типо резко стал послушным? Хороший мальчик.

–Нет,– пожал плечами.– Я сделал всё, что мог. Может, ей нужно время…

–Идиото примитивитас!– всплеснул руками Ян.– Чего ждать-то? Пока она встретит другого и влюбится в него?

Не знаю, но я сделал ей очень больно и уже не представляю, как смогу всё исправить.

–На себя посмотри,– перевожу стрелки.– Больно смелый, да?

–А что я?– натурально удивляется братец.

–Ещё скажи, что приходишь в эту кофейню исключительно ради того, чтобы пропустить пару чашечек рафа со своим старшим братом.

–Моя любовь к кофе вечна и неизменна,– поднимает вверх указательный палец.– И к сладкому.

–В особенности, к сладким булочкам.

Смеюсь, но чувствую себя какой-то пластмассовой куклой без чувств и эмоций. Без Савельевой всё стало резко безжизненным.

–Какие планы на последние дни каникул?

–Устраиваю вечеринку в коттедже,– пожал плечами.– Хочешь приезжай и бери с собой свой плюс один.

Да, вечеринка.

Хитро завуалированный план по примирению Ника с его распрекрасной Мирой, который в итоге с треском провалился. Да ещё и себе сделал хуже – целых два дня наблюдал, как к моей Маше подкатывает то один бессмертный, то другой. Не мог же я отогнать от неё всех? И даже вздохнул свободно, когда всё закончилось и мы вернулись обратно в город.

Мне было плохо без неё, так что всего наизнанку выворачивало. Не знал, сколько так продержусь и справлюсь ли вообще с этой жестокой пыткой. Ничего не помогало забыться. Полное погружение в учёбу, друзья и спорт, а по факту я просто бежал от неё. Всё дальше и дальше, она неминуемо догоняла.

Следил за ней в социальных сетях, пересматривал общие фотографии, ставшие напоминаем того, как хорошо нам было вместе. Скучал. Адски!

Тарасов там тоже без Князевой на стену лез и откровенно не воспринимал знаков и флюидов, которые источала эта девчонка. В отличие от Маши, Мирослава активно показывала, что готова к боевым действиям со стороны Ника.

Ну вот скажите мне, какая адекватная девчонка поедет к бывшему на другой конец города, когда тот болеет? Правильно, никакая! Больше того, пожелает гореть в геенне огненной. Если бы ко мне Маша прилетела и просто хотя бы посидела рядом (молчу про компоты и супчики), то я бы уже был на седьмом небе от счастья.

И вот сижу сейчас на квартире Тарасова, уговаривая его ехать к Князевой то так, то этак. Сам поражаюсь тому, что примерил на себя роль свахи, но чувствовал себя очень виноватым перед этими двумя влюбленными идиотами.

–Никитос, ты совсем дебил?

–Отвянь, Сотня.

Ник похож на восставший из могилы трупак. Вроде и отошел от температуры, но в глазах какой-то нездоровый блеск.

–Да, потому что очевидных вещей не понимаешь, Девушки, которым всё равно, не едут через весь город, чтобы приготовить суп с компотом. Догоняешь?

Прописная истина же! Раньше думал, что мой лучший друг умный человек, а, выходит, его где-то там на ярмарке мозгами обделили. Зря очередь отстоял.

–Ник!– несильно пихнул его в бок.– Давай, поднимай свой скучный зад и дуй к Князевой.

Ибо заколебал уже, ходячее уныние. Скажите, я ведь не так со стороны выгляжу? Потому что если да, то зрелище реально жалкое.

–Закройся, мамочка,– со скрипом отозвался Тарасов.– Она знать меня не хочет, убежала к своему парню. Я, знаешь ли, не хочу быть пятым колесом.

–По-твоему, что случилось?– усмехнулся.– Князева приехала по распоряжению Евы и всё? Потом случайно приготовила тебе обед и уснула? Ах, и ещё всю ночь делала горемычному компрессы? Исключительно по доброте душевной, конечно же.

Ля, ну и наивный мальчик! На его месте давно бы уже мчал к своей зазнобе на пятой космической.

–Сотня, я тоже сначала с ума от счастья спятил. Приехал, был выставлен за дверь. Потом там у парадной её выловил, отвёз в ветеринарку и обратно.

–Ну, а дальше?

Следующую серию, пожалуйста!

–Дальше нарисовался этот хмырь.

А хмырь у нас – это новоиспеченный сосед Князевой, к которому Ник свою девчонку одержимо ревнует. Но вообще Никитос молодцом, я бы вряд ли сдержался от того, чтобы не набить проклятому соседу морду.

Но история плавно подходит к тому, что пора уже раскрыть все карты. Всё как-то навалилось, так и не смог откровенно поговорить с лучшим другом. Особенно, как я изящно и непринужденно его подставил.

–Если тебе станет легче, то я Машу обидел.

Обидел. Шикарное слово, а самое главное – совершенно неподходящее.

–Добро пожаловать в клуб анонимных мудаков,– усмехнулся Ник и посмотрел прямо на меня.– Ну и насколько жёстко накосячил?