Земля белых облаков - Сара Ларк

Гвин пришла в восторг.

— Отличная мысль! Но только лучше утром, поскольку после ланча я должна быть в кухне, чтобы проследить за уборкой и подготовкой к чаепитию. Повар настоял на этом — одному Богу известно почему. Так что если вы приготовите для меня Игрэн к шести, то я смогу выехать перед тем, как проснутся первые гости.

Джеймс озадаченно уставился на девушку.

— Но что скажет мистер Лукас, если вы... Простите, это, разумеется, не мое дело...

— И не его тоже, — невозмутимо ответила Гвинейра. — Если это не мешает мне выполнять обязанности хозяйки, я могу ездить верхом, когда захочу.

«Дело ведь не в обязанностях хозяйки», — подумал Джеймс, но промолчал. Ему ни в коем случае не хотелось обидеть Гвинейру. Однако складывалось впечатление, что первая брачная ночь девушки прошла не слишком страстно.

Вечером Лукас снова пришел к Гвинейре. Теперь, когда Гвин знала, что ее ждет, она даже наслаждалась нежными прикосновениями мужа. Девушка вздрагивала, когда Лукас целовал ее грудь, а поглаживание нежной плоти, скрывающейся под треугольником огненных волос, возбуждало еще сильнее, чем в первый раз. Теперь Гвин даже отважилась украдкой взглянуть на член мужа — он был большим и твердым, но снова быстро обмяк. Гвинейру мучило странное ощущение незавершенности, объяснить которое она толком не могла. Кто знает, возможно, гак и должно быть? Со временем она это выяснит.

На следующее утро Гвинейра легонько уколола палец швейной иглой, выдавила из ранки немного крови и растерла ее по простыне. Кири не должна была думать, что они с Лукасом делают что-то не так.

6

Постепенно Хелен в той или иной мере привыкла к жизни с Говардом. Из-за того, что происходило по ночам в постели, она все еще чувствовала себя очень неловко, но днем старалась об этом не вспоминать и вполне нормально общалась с мужем.

Однако и здесь не обходилось без трудностей. У Говарда по поводу жены были определенные ожидания, и он быстро распалялся, если они не оправдывались. К тому же фермер выходил из себя, когда Хелен высказывала какие-нибудь пожелания и требования, к примеру, о необходимости докупить что-то из мебели или кухонной утвари, поскольку кастрюли и сковороды Говарда были такими старыми, закопченными и засаленными, что им не могла помочь даже самая тщательная чистка.

— В следующий раз, когда мы отправимся в Холдон, — сдержанно обещал жене Говард. По-видимому, это место находилось слишком далеко, чтобы ехать туда лишь за парой сковородок, специями и сахаром. При этом Хелен отчаянно жаждала выбраться из этой глуши хотя бы на время. Она все еще боялась жить в окружении дикой природы, несмотря на то что Говард заверял ее, что на равнине Кентербери не водятся опасные животные. Ей не хватало развлечений и остроумных бесед. С Говардом едва ли можно было поговорить о чем-то, кроме работы на ферме. Обсуждать свою жизнь в Ирландии и работу на китобойном судне фермер не желал. Хелен знала то, что ей положено было знать, и Говард не собирался болтать попусту.

Единственным лучиком света в унылом существовании молодой женщины были дети-маори. Рети и Ронго приходили почти каждый день, а после того, как Рети похвастался перед жителями селения, что умеет читать (оба ребенка быстро учились, они уже знали алфавит и даже умели писать собственные имена), к ним присоединились и другие дети.

— Мы тоже хотеть учить магия! — важно сказал один из мальчиков, и Хелен пришлось исписать еще несколько листов бумаги такими странными для нее именами, как Нгапини и Вираму.

Иногда женщине становилось жаль своей дорогой писчей бумаги, но, с другой стороны, здесь она все равно не могла найти ей достойного применения. Разумеется, Хелен сразу же написала несколько писем родственникам и Торнам в Англию, а также своим воспитанницам. Но поскольку они с Говардом не ездили в Холдон, то отправить эти письма пока не представлялось возможности. При случае Хелен также хотела заказать в Холдоне экземпляр Библии на языке маори. Говард сказал ей, что Святое Писание уже успели перевести, и теперь Хелен хотелось его изучить. Если бы она немного познакомилась с языком маори, то могла бы объясняться с матерями детей. Ронго уже однажды брала ее с собой в деревню, и все люди там оказались очень дружелюбными. Но только мужчины, которые часто работали бок о бок с Говардом или занимались выгоном овец на других фермах, могли произнести несколько слов на ломаном английском. Дети же научились английским словам от отцов. К тому же однажды в селение заезжала пара миссионеров.

— Но они нехороший, — объяснил Рети. — Постоянно тыкать пальцем и говорить: «Ой, ой, грех, грех!» Что такое грех, мисс Хелен?

После этого Хелен расширила тематику уроков и стала начинать их с чтения Библии на английском. При этом местами возникали проблемы. К примеру, история сотворения мира привела детей в замешательство.

— Нет, нет, по-другому! — воскликнула Ронго, чья бабушка была уважаемой рассказчицей. — Сначала быть только papatua nuku— земля и ranginui— небо. И они любить друг друга так сильно, что не хотеть разлучаться. Понятно? — Ронго жестом показала, как это было, и Хелен похолодела от непристойности увиденного. Однако ребенок при этом имел вполне невинный вид. — Но их дети хотеть, чтобы появиться мир с птицы, рыбы, луна и остальное. Поэтому они расставаться. И papaплакать и плакать, так появляться реки, моря и озера. Но потом он прекратить. A rangiплакать до сих пор, почти каждый день...

О том, что слезы rangiпадают с небес в виде дождя, Ронго рассказывала Хелен и раньше.

— Это очень красивая история, — пробормотала Хелен. — Но вы уже знаете, что pakehaпришли из большой чужеземной страны, где люди все исследуют и все знают. И эта история из Библии, которую Бог рассказал израильским пророкам, является правдой.

— В самом деле, миссис Хелен? Бог рассказывать? С нами не говорить никакой Бог! — Рати был очарован.

— Вот видите! — воскликнула Хелен и сразу же почувствовала укол совести. В конце концов, ее молитвы тоже редко бывали услышаны.

Поездка в Холдон, например, все еще не состоялась.

Гости Гвинейры и Лукаса наконец-то уехали, и жизнь хозяев Киворд-Стейшн вошла в нормальное русло. Гвин надеялась, что теперь снова сможет наслаждаться относительной свободой, которой она пользовалась на ферме в статусе гостьи. До определенной степени ей это удавалось: Лукас не давал жене никаких указаний. Он даже промолчал, когда увидел, что Клео снова спит в комнате Гвинейры, в том числе тогда, когда он посещает свою жену. При этом в первые ночи маленькая собачка действительно вела себя беспокойно, поскольку ей казалось, что Гвинейра подвергается нападению. Поначалу она протестовала громким лаем, и приходилось увещевывать ее и отправлять обратно на подстилку. Лукас делал это безропотно. Гвин спрашивала себя почему и не могла отделаться от мысли, что муж ведет себя так, словно он в чем-то перед ней виноват.

Как и раньше, при близости с ним она ни разу не почувствовала боли и не потеряла и капли крови. Напротив, со временем Гвинейра научилась в полной мере наслаждаться нежностью мужа и иногда ловила себя на том, что и после ухода Лукаса продолжает ласкать себя, гладить и тереть чувствительные места, отчего внутри все становилось очень влажным. Вот только эта влага была ничуть не похожа на кровь. Со временем девушка стала смелее и начала пробираться глубже, отчего приятные ощущения становились еще более острыми. Гвин была уверена, что ей было бы не менее приятно, если бы Лукас ввел туда свой член, что он явно пытался сделать, однако тот слишком быстро терял свою твердость. Порой Гвин задавалась вопросом, почему он не хочет воспользоваться рукой, как она.