Битва за прокат. Как легендарные франшизы убивают оригинальность в Голливуде - Бен Фритц

В 2005 году самый кассовый голливудский фильм в Китае, «Гарри Поттер и Кубок Огня», собрал $11,7 миллиона. В 2017 году восьмой «Форсаж» собрал уже $392 миллиона. Общие кассовые сборы взлетели с $248 миллионов в 2005 году до $6,6 миллиарда в 2016 году. Китай стал вторым кинорынком в мире, и эксперты предсказывали, что где-то к 2020 году он уже превзойдет Соединенные Штаты и станет номером один.

Однако из-за цензуры, квот на импорт и откровенных манипуляций со стороны правительства и его партнеров Китай оставался нелегким рынком. Американские студии забирали только 25 % от каждого заработанного в Китае доллара. Для сравнения, в США этот показатель составил 55–60 %, к тому же здесь можно было заработать на продаже DVD и прав на телевидение, которые едва ли вообще существовали в самой густонаселенной стране мира.

Тем не менее рост Китая стал находкой для Голливуда. Практически каждый доллар, заработанный там, оказывался как нельзя кстати в тот момент, когда другие источники денежных средств исчезали. «Когда студия давала фильму зеленый свет, главным фактором было то, насколько хорошо он продастся на DVD, – заметил Ричард Гельфонд, генеральный директор гигантской компании IMAX, сотрудничающей практически со всеми киностудиями мира. – Когда DVD-диски вышли из игры, перед студиями встал другой вопрос: сколько фильм сможет заработать в Китае?» Эта стратегия отлично окупалась. Некоторые американские фильмы, в том числе экранизация видеоигры Warcraft и два последних продолжения серии «Форсаж», заработали в Китае даже больше, чем в Соединенных Штатах.

Опасения по поводу того, как китайская аудитория воспримет фильм и пройдет ли он цензуру, в конце концов стали влиять непосредственно на процесс создания фильмов и в некоторых случаях ставили под угрозу саму идею его выхода на большие экраны. Поэтому, когда миллиарды китайских долларов стали инвестировать в американские фильмы, практически ничего не изменилось. Вместо того чтобы контролировать Голливуд косвенно, заставляя студии предугадывать, какие именно фильмы принесут на их рынке прибыль, китайцы просто взяли студии под прямой контроль.

Никто не сомневался, что это только начало. Пусть сделка Вана с Paramount так и не состоялась из-за американских корпоративных распрей, он не прекратил попыток выкупить ту или иную киностудию, заявляя, что «цена не имеет значения». Голливуд, родина «В космосе никто не услышит твоего крика»[47] и «Валяй, порадуй меня!»[48], в 2016 году придумал свой самый неожиданный слоган: «Теперь за все платит Китай. А Голливуд – его фабрика».

Будущее Голливуда в значительной степени окажется написано Китаем. И чтобы понять, как это произошло, нам придется обратиться к истории китайского кинобизнеса.

Рич Гельфонд отправился в Китай, потому что у него не было выбора. Он оказался в эпицентре рыночного бума, превосходящего по силе все взрывы в фильмах с Арнольдом Шварценеггером, и погони за деньгами, не сравнимой ни с одним преследованием в фильмах с Томом Крузом.

Спустя несколько лет после того, как он и его партнер выкупили IMAX, который в то время специализировался на показе документальных фильмов о природе в музеях и научных центрах, острый на язык длинноволосый Гельфонд продолжал искать новые пути развития бизнеса. Он считал, что IMAX должен стать частью голливудской системы, выводить на экраны игровые фильмы и приносить значительную прибыль. Но он столкнулся с парадоксом о курице и яйце: ни одна студия не хотела производить фильмы для IMAX, пока компания поставляла свои экраны исключительно в музеи, и ни один кинотеатр не хотел устанавливать экран IMAX, пока на нем можно было показывать только документалки о космических челноках и колибри.

В конце 1990-х годов западные фильмы только начали приходить в Китай. После того как в китайский прокат в 1986 году вышел «Супермен» (фильм 1978 года), которого государственная цензура раскритиковала как «наркотик капиталистов, позволяющий им на время забыть о своем жесточайшем кризисе», Голливуд был запрещен в прокате почти на целое десятилетие. Затем, в 1994 году, SARFT[49] разрешило показывать по «десять лучших иностранных фильмов» в год в некоторых кинотеатрах крупных городов вроде Пекина и Шанхая. Первым из них стал «Беглец» с Харрисоном Фордом. За ним последовали другие легкие развлекательные боевики вроде «Скорости» и «Правдивой лжи».

На протяжении 1990-х годов экспорт фильмов в Китай оставался для Голливуда не более чем интересным экспериментом.

Кассовые сборы там в лучшем случае ограничивались парой миллионов, в значительной степени потому, что на 1,26 миллиарда человек в 2000 году в Китае приходилось всего около двух тысяч кинотеатров. Сравните это с семью тысячами кинотеавтров в Соединенных Штатах, население которых составляло менее четверти населения Китая. Другой причиной было то, что китайское правительство забирало огромный процент от каждого заработанного в прокате доллара. Студиям везло, если они получали хотя бы $1 миллион прибыли.

К тому же у проката в Китае были некоторые политические нюансы. После протестов 1989 года на площади Тяньаньмэнь и массовых убийств правительство воспринимало в штыки любой западный контент с политическим уклоном. Планы Disney по расширению проката в стране были отброшены на годы назад, потому что в Соединенных Штатах она выпустила картину Мартина Скорсезе «Кундун» о тибетском духовном лидере Далай-ламе, который долгое время был настроен против китайского правительства.

Но политическая чувствительность Китая оказалась на руку IMAX. Их документальные фильмы не смогли бы оскорбить даже девяностолетнюю монахиню, не говоря уже о коммунистическом правительстве. Поэтому Гельфонд обратил свой взор на Китай. Страна созрела для открытия новых кинотеатров, и он хотел, чтобы IMAX стал во главе этих перемен, полагая, что их безобидный контент там скорее будет плюсом, чем минусом, в отличие от США.

Но перспективу расширения бизнеса за счет страны, где все контролирует правительство и слабо развит частный сектор, в лучшем случае можно было назвать туманной. Поэтому в конце 1990-х годов Гельфонд нанял лоббиста в Пекине, чтобы представить IMAX политикам. «В Китае тогда не было ни одного представительства западной развлекательной компании, поэтому я буквально обедал с высшими должностными лицами в Государственном совете, – вспоминал Гельфонд в своем нью-йоркском офисе в 2016 году. – И просил у каждого из них совета, как попасть в Китай и добиться успеха в долгосрочной перспективе». Ответ в скором времени узнает каждая голливудская компания, которая попытается закрепиться в Китае в 2000-х годах.