Его шальное счастье - Лана Ежова

второго ребенка, главное, чтобы он был жив и здоров! Пожалуйста, вселенная, пожалуйста…

– Солнышко, иди ко мне. – Роман, мой ангел-хранитель, в очередной раз объявился, когда мне было плохо.

Поставив гадкий кофе на скамью, я спрятала лицо у мужчины на груди.

Несколько минут мы просто молчали. Роман успокаивающе гладил меня по спине, а я заливала его рубашку слезами.

Надежный, бесконечно понимающий и невероятно теплый мужчина. Его объятия заряжали надеждой.

Позволив выплакаться, не уговаривая успокоиться, кажется, Роман спас меня от нервного срыва. Не знаю, что бы я делала без него сейчас.

– Даша, как отец? – Мама подлетела к нам, источая во все стороны бурную энергию. – Что купить? Дай список!

– Пока ничего не нужно, – сообщил Роман. – Ждем врача.

– Вы уже видели его?

– Не пускают, он в палате интенсивной терапии.

Прошло десять минут, и нас туда пустили – договорилась приехавшая в больницу Римма Владимировна.

Глядя на бледного, бесчувственного отца, я не могла сдержать слез. Мама тоже плакала, незаметно смахивая влагу с ресниц.

Сжав ее руку, я прошептала:

– Мам, все будет хорошо. Он сильный, он выкарабкается.

Я так не думала после слов врача, просто хотела ее утешить.

– Знаю, твой папа еще тот упрямец.

Будто реагируя на мамин голос, веки отца затрепетали. Пытаясь открыть глаза, он хрипло произнес одно слово:

– Ребенок…

И снова папа без сознания.

Я впилась ногтями в ладонь. Опять я забыла об Эрике. Я ужасный человек!

– Мам, я пойду, узнаю, как новорожденный.

– Иди, – сухо бросила мама. – Спроси, что нужно купить ей и малышу.

Римма Владимировна оказалась ключом, который открывает любые двери – мне разрешили навестить Эрику и малыша.

Родильное находилось над хирургией. Мы с Ромой уже подошли к лестнице, когда нас догнала Римма Владимировна.

– Даша, подожди, есть серьезный разговор, – позвала она мрачно. – У твоего отца поврежден позвоночник. Нужна срочная операция, счет идет на часы. Лучше всего операции на позвоночнике делает мой ученик Анатолий Зинин.

– Как скажете, пусть делает он.

Я растерялась. Неужели при выборе врача нужно согласие родственника?

– Проблема в том, что Анатолий утром ушел в отпуск и через несколько часов улетит по горящей путевке в Турцию…

Римма Владимировна не договорила, замялась.

– Он улетит на Мальдивы в пятизвездочный отель, если сейчас останется и проведет операцию, – пообещал решительно Роман, обняв меня за плечи. – Звоните ему.

Лицо Риммы Владимировны посветлело.

– Даша, шанс, что твой отец будет ходить, вырос.

Уже на лестнице от души поблагодарила Романа:

– Спасибо! Если бы не ты, не знаю, что бы я делала. Спасибо, что помогаешь нам.

– Даша, я из меркантильных побуждений – мне еще у твоего отца просить твоей руки. Стараюсь заранее понравиться.

– Роман… – Я не знала, смеяться мне или плакать.

– Что? – Он обхватил мое лицо ладонями, легонько поцеловал в губы. – Ты ведь… Нет, не то время.

Он отпустил меня и смущенно улыбнулся.

– Пойдем?

Я кивнула и вновь оперлась на его руку.

Сердце всполошенно билось о ребра. Это что, мне Рома чуть предложение не сделал? Пусть не то время… я бы согласилась.

Возле входа в родильное отделение нас уже ждал предупрежденный Риммой Владимировной дежурный акушер-гинеколог – двухметровый дядечка в зеленой униформе с богатырским разворотом плеч и длинными волосатыми пальцами. Зыркнув на меня из-под косматых бровей, он молча вручил бахилы, медицинский халат, маску и шапочку. У такого точно родишь, даже если не беременна. От страха.

Подведя к последней двери справа, хмуро сказал, что он принимал роды у Эрики, и они прошли благополучно.

Подавив желание постучать, я медленно открыла дверь и вошла в двухместную палату. Она была повышенной комфортности – с санузлом, холодильником и телевизором, который сейчас показывал мультфильм с неугомонной девочкой и ее терпеливым медведем.

– Здравствуйте.

– Добрый вечер, – отозвалась смуглая девушка, соседка Эрики.

Она кормила ребенка, спустив узкие бретели ночной рубашки – и я поспешно отвела глаза.

Любовница отца не повернулась ко мне лицом, продолжая лежать на левом боку.

– Эрика, как вы? Как ребенок?

Его здесь не было – наблюдали неонатологи.

– Эрика, вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? Как ваша голова? Врач сказал, что вы ударились.

– Ударилась?.. – Эрика резко перевернулась на правый бок и зашипела от боли. – Да я теперь уродина! У меня будет шрам на лбу!

Она ткнула пальцем в повязку и снова зашипела.

– Необязательно… – начала я, но Эрика грубо перебила:

– Я чуть не умерла из-за твоего отца и тебя!

– Меня?.. – поразилась я. – Каким здесь я боком? Меня с вами не было!

Она меня не слышала – прищурив глаза, выплевывала слова, полные гнева:

– Знаешь, почему мы попали в аварию? Костя снова говорил о тебе, переживал, что ты не захотела приехать. Он не сразу заметил, что со встречной вылетела машина. Как я буду с ним? Если позади всегда ваша с матерью тень? Вы же не дадите нам нормально жить!

Злая Эрика перевернулась на правый бок, только бы не смотреть на меня.

А ведь еще она не знает, что у отца сломан позвоночник…

– Послеродовая депрессия и шок, – с сочувствием сообщила смуглянка. – Все пройдет, не волнуйтесь.

Поняв, что на этом разговор окончен, я вышла в коридор.

Странно, что Эрика ни слова не сказала о ребенке. Только негативные эмоции в адрес моей семьи. Не пришла в себя после аварии? Или после родов началась, как сказала соседка, депрессия?

В конце коридора я увидела Римму Владимировну, которая разговаривала сразу с двумя медиками. Я поспешила к ним.

Врач, пустивший меня в отделение, коротко отчитался пожилой коллеге:

– У женщины незначительный ушиб мягких тканей и рассечен лоб. Роды прошли успешно.

Молоденькая неонатолог грудным приятным голосом сообщила о состоянии малыша:

– Несмотря на стресс, перенесенный матерью, показатели у него неплохие – 6/8 по шкале Апгар. Сейчас находится под наблюдением. Мать кормить грудью отказалась – говорит, ей больно.

– В каком месте? – нахмурился акушер. – Она родила у меня без разрывов, даже не кричала.

Я покосилась на его громадные руки. Пожалуй, я бы тоже у него не кричала…

– Дарья, хочешь посмотреть на брата? – спросила Римма Владимировна.

Я кивнула, хотя мне почему-то было не по себе.

Ощущение испарилось, когда меня подвели к кювезу с новорожденным.

Красноватое личико, широкий нос, чуть опухшие веки. И ни намека на ресницы и брови! Так странно, я не знала, что дети рождаются лысыми. Хотя нет, волосы были – несколько темных прилизанных завитков выглядывали из-под голубой шапочки.

Мой брат. Поверить не могу.

Горло будто перехватила невидимая рука. А ведь он мог и не