Капкан на мечту - Наталья Андреева

– Тебе-то что?

– Машина тоже моя! – напомнил он. – На мои деньги куплена!

– Я же сказала: мне от тебя ничего не надо. Судиться я с тобой не буду. Сын, слава Богу, совершеннолетний. Просто дай мне развод, и все.

Выслушав Жорика, друзья засомневались:

– Она тебя кинуть хочет. Как так: взяла и ушла? И все тебе оставила?

– Все, – подтвердил он.

– Ну… Так не бывает! Бабы – они жадные.

– Она в Америку уезжает. К сыну.

– Тогда понятно… Все равно Гришке все достанется. Умная, стерва!

Жорик тоже об этом подумал. Вавка не дура, понимает, что сын – единственный наследник. Через него она все и получит. Только шиш им! Схованский приободрился: что такое для мужика полтинник? Да он этих наследников еще кучу настрогает! Он так и сказал жене. Собираюсь, мол, размножаться.

Ульяна отнеслась к этому спокойно.

– Я тоже собираюсь родить ребенка, – сказала она.

– Это от кого? – вытаращил глаза Жорик.

– Тебе-то не все равно? – насмешливо сказала бывшая жена.

К этому моменту они уже подали заявление о разводе и ждали только штампа в паспорте. Жорик приехал в московскую квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи. Ну и заодно поскандалить с Вавкой. Без этих ссор он, признаться, заскучал. Вот и на этот раз полез в бутылку:

– Шлюха! Я всегда знал, что ты мне изменяла! – заорал он и замахнулся было: – Убью!

– Я даже руки о тебя марать не стану, – отчеканила Ульяна, не трогаясь с места. – Просто позвоню в полицию. Ты мне теперь никто. Огласки я не боюсь. Подумаешь, опозорюсь перед соседями! Мне теперь на это наплевать, я в Америку уезжаю. А ты посидишь пятнадцать суток в обезьяннике, подумаешь о смысле жизни. Чтоб ты знал: там не наливают.

И он отступил. Вот же сука! Ладно, пусть валит в свою Америку с голой задницей! А сынок уже взрослый, алименты проскочили. Что касается наследства, то он их обоих продинамит.

И, едва жена улетела, Жорик принялся пировать. Теперь никто его не одергивал, не звонил, чтобы проверить, как он там? Не поджег ли квартиру? Снял ли с плиты кипящую кастрюлю, выключил ли утюг? Жорик наконец-то остался один. Эх, вот это была житуха! Та, о которой он всю жизнь и мечтал!

Компания тоже вскоре нашлась. А как же? Свободный мужик, в самом соку, при деньгах. Жорик так и говорил всем, шатаясь по барам:

– Вот, развелся. Все у бывшей отсудил. Укатила с голой задницей, а я теперь в шоколаде! Денег куры не клюют. Думаю: кому бы все оставить? В смысле продолжения рода, – и он принимался ржать.

Слушали его с улыбкой, думали, что бахвалится. Но кое-кто навел справки. Однажды, когда Жорик всерьез заскучал, объявилась смазливая девица. Схованский сразу потащил ее на дачу. Чего, мол, в квартире сидеть? Сауна, бассейн, какой-никакой, а охолонуться после парилки сойдет. Девица (то ли Маша, то ли Наташа) сразу согласилась.

– А у тебя тут клево, – с улыбкой сказала она, осматривая хоромы Схованского.

– А то! В сейфе и бабки имеются. Будешь себя хорошо вести – получишь подарочек. Тут от жены много чего осталось. А она любила брюлики.

Он, как всегда, прихвастнул. Но такая уж у Жорика была натура, широкая.

«Эх, сбылась мечта!» – думал он, развалившись в кресле и попивая виски. Девица в это время кому-то звонила. «Все есть, квартира, дача, две классные тачки… Бизнес… Бабок полно. Дети? Будут и дети! Жениться больше не стану, ну его. Лучше так. Теперь я – хозяин жизни. Как скажу, так и будет. И заживем мы с Махой… Или с Натахой?..»

– Маме звонила, – сказала гостья, появляясь в гостиной. – Сказала, где я.

– Мамаша у нас строгая? – подмигнул Жорик.

– А как же? – хихикнула девица.

– Хватит с меня бывшей тещи. Не… – он зевнул. – Тещу больше не хочу. И жену тоже. Я, Маша, отныне в свободном полете. Давай выпьем?

Она с улыбкой взяла свой стакан. Потом сказала:

– Не, я лучше шампусика. Принесешь?

– Легко!

Он встал и пошел на кухню. Когда вернулся, девица с улыбкой протянула ему стакан с виски. Жорик торопливо открыл бутылку шампанского и окатил кресло, в котором сидела все-таки-Маша, пеной. Девица взвизгнула. Жорик заржал:

– На счастье!

«Сейчас выпьем на брудершафт – и в постельку», – счастливо подумал он. Жизнь оказалась полна приятностей. Вавка-мерзавка украла у него целых двадцать лет! Двадцать лет, которые он мог бы сполна наслаждаться жизнью! Как же хорошо, что Вавка свалила в Америку! От скуки он как-то не выдержал, позвонил.

Ответил сын. Неприветливо спросил:

– Чего тебе?

– Так… Узнать хотел. У вас там все нормально?

– У нас-то да, – насмешливо сказал Гришка.

И тут вдруг Жорик услышал смех. Смеялась женщина. Сначала Схованский даже и не подумал, что это его бывшая жена. Она никогда так не смеялась.

– Кто это у тебя там? – спросил он у Гришки. – Баба, что ли?

– Нет, это мама. Она с Максимом.

– Это еще кто? – проворчал Жорик.

– Ее муж.

Женщина опять засмеялась. Потом с кем-то заговорила. И было в этом голосе столько счастья, что Жорик невольно захлебнулся завистливой слюной. Выходит, ей там хорошо?! Ах, она мерзавка! Да как она смеет?! Он ей покажет!

«А что я могу сделать? Она мне больше никто, – вспомнил вдруг он. – Я в России, а она в Америке. И плевала она на мое наследство. Вон какие у них хоромы! Мужик-то, видать, богатый! И зачем я только позвонил?»

– Ну, все, пока, – торопливо сказал он. – У меня тоже все нормально.

И дал отбой. «Я вот тоже… счастлив», – подумал Схованский, открывая переполненный бар. Бутылки уже некуда было ставить, а он все покупал и покупал…

Почему-то сейчас он вспомнил тот звонок и тот смех. И торопливо налил себе виски.

– Пей, – ласково сказала Маша.

– Ты кто? – прохрипел Жорик, чувствуя, как перед глазами все плывет. Все же перебрал.

– Кто я? – женщина засмеялась.

Только это был совсем другой смех. Какой-то… ледяной. Будто бы из загробного мира. Жорик Схованский почувствовал, как сердце куда-то проваливается. Забилось вдруг сильно-сильно и ухнуло в бездонную яму. Дыхание перехватило, руки враз онемели. Жорик хотел было закричать от страха, но не смог.

– Я – твоя смерть…

Она улыбалась своими черными губами. Только теперь Жорик заметил, что у девицы слишком уж темная губная помада, почти черная. И глаза подведены, как у какой-нибудь проститутки. А звонила она не маме, а, скорее всего, сутенеру. Или просто сообщнику. Жорика решили обчистить. А он, как назло, перепил. Неужели подлили что-то в виски? Точно! Она же клофелинщица, эта девица!