180 секунд - Джессика Парк

– Нет. Это мир прекрасен. Я же говорил, что добрых людей очень много.

– Я просто не оценила… – У меня не хватает слов. – Даже не представляла себе…

– Знаю, – говорит Эсбен. – Я видел массу замечательных вещей, но сегодня не перестаю удивляться. Наверное, это главное.

– Да, – твердо отвечаю я. – Да.

После того как пассажирам сообщают, что самолет набрал нужную высоту, я отключаюсь и сплю без сновидений. Это очень приятно. Я просыпаюсь оттого, что Эсбен осторожно трясет меня. Мы уже приземлились.

– Слушай, – говорит он. – Стюардесса говорит о тебе и о Стеффи.

Я протираю глаза. В голове салона действительно стоит женщина. Она ловит мой взгляд и повторяет:

– Эта песня посвящается Элисон и Стеффи. Наша авиакомпания и все пассажиры желают вам душевного спокойствия. Мы с вами.

И она начинает негромко и красиво петь «О, благодать»[1].

Эсбен держит меня за руку. Я прерывисто вздыхаю, когда к пению присоединяются несколько пассажиров… а потом еще раз, когда понимаю, что поет весь самолет. Мое сердце одновременно разрывается и парит. Невероятное количество добра и заботы от совершенно посторонних людей ошеломляет меня. Но я знаю, что это важно, – и хочу сохранить это на память, – а потому прошу Эсбена включить запись.

Выйдя из самолета, я отправляюсь в ближайший туалет и умываюсь холодной водой. Я не буду плакать. Сейчас не время.

Суша руки, я слышу, как Эсбен кричит снаружи:

– Элисон, нам пора! Скорей!

Я выскакиваю и бегу рядом с ним, не задавая никаких вопросов.

– Нам надо попасть в Мидуэй. Это примерно в сорока минутах отсюда, – говорит Эсбен. – Рейс через пятьдесят пять минут.

– О боже.

– Надо торопиться.

Мы лавируем в толпе, добираемся до движущейся дорожки и продолжаем бежать, огибая других пассажиров.

– Впрочем, нас подвезут. Думаю, тебе понравится.

Аэропорт, к сожалению, огромный, и уходит целая вечность, чтобы добраться до зоны выдачи багажа. Там Эсбен останавливается и внимательно всматривается в толпу.

– Что мы ищем?

Он улыбается, складывается пополам, чтобы отдышаться и отсмеяться, а затем указывает пальцем:

– Блин, с ума сойти. Ты посмотри.

Какой-то мужчина в костюме и черной шоферской фуражке держит табличку с нашими именами.

– Лимузин? Это водитель лимузина?!

Кто сошел с ума?

– Да, – отвечает Эсбен. – Именно так. Вперед.

Мужчина быстро жмет нам руки.

– Меня зовут Леон. Полицейский позволил мне оставить машину у входа, но только на пять минут. Надо спешить.

Мы выходим из аэропорта за рекордное время. Даже сидя в белом лимузине, я не могу до конца понять, что произошло. Оглушительно играет веселая музыка, и у меня наступает сенсорный перегруз. Я рассматриваю черные кожаные сиденья, разноцветные огоньки на потолке, две бутылки шампанского… с подвязками на горлышках.

– Леон?

– Да, мэм?

– Этот лимузин сегодня был арендован для какого-то мероприятия?

– Для мальчишника, мэм. Но невеста попросила уступить машину вам.

– С ума сойти. Пожалуйста, поблагодарите ее!

Эсбен протягивает мне свой телефон:

– Можешь сама поблагодарить. Она поставила тэг и желает нам счастливого пути.

Я отвечаю на твит великодушной невесты, послав ей селфи в лимузине. Боже, какая прелесть. Потом я отправляю Стеффи видео, в котором лежу на кожаных сиденьях, и пишу:

«Еду в Мидуэй с шиком!»

«Блииин! – отвечает Стеффи. – Я только что прочла об этом в Сети. Едва успеваю следить за комментами. Выпей там шампанского за меня!»

– Значит, у нас есть билеты в Лос-Анджелес? – спрашиваю я.

Эсбен кивает:

– Да. Какая-то милая молодая пара. Они… взяли и отдали нам свои билеты. Просто потому что они такие замечательные люди. – Он вздыхает, и я понимаю, что Эсбен счастлив. – А пилот встретит нас на контроле и поможет поскорей пройти. Хотя, конечно, ждать долго он не будет. Надо торопиться.

– С ума сойти, это сработало, – говорю я, всё еще в шоке.

– Да. Мне тоже не верится.

Мы едем уже полчаса, когда Леон вдруг говорит:

– У нас проблема.

Машина останавливается. Повсюду загораются красные огоньки.

Прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, Эсбен выходит в Сеть. Он заканчивает писать и смотрит на меня.

– Ну, молись.

А затем открывает люк и высовывает голову.

– Что ты делаешь? Эсбен?

Я тоже встаю и обозреваю чудовищную пробку.

– Господи. Нет. Нет, пожалуйста, не сейчас.

– Давай, давай, давай… – Он смотрит на стоящие позади нас машины.

– Что ты делаешь? Мы застряли. Застряли! – Я тру ладонями лицо. – Может, мы улетим следующим рейсом…

– На сегодня это последний.

– О боже…

– Мы успеем, – упрямо говорит Эсбен. – Подожди… подожди…

Стоящие вокруг машины начинают сливаться у меня перед глазами. Всё кончено. Мы не доберемся до Стеффи. Оглушительно ревут гудки, сияние фар действует на нервы. Я вдруг слышу шум мотора, но мне даже не интересно знать, что это.

– Вон они! – радостно восклицает Эсбен. – Вон!

Я удивленно смотрю на четверых суровых байкеров, которые останавливаются рядом с лимузином.

– Вы Элисон и Эсбен? Вас надо подвезти?

Им всем за пятьдесят, у них густые седеющие бороды. Типичные «ангелы ада»: джинсы, кожа, массивные ботинки, банданы, татуировки. И темные очки, пусть даже сейчас ночь.

– О боже, – говорит Эсбен.

– Обязательно напиши об этом, – говорю я со смехом. – Иначе Стеффи нас не простит.

– Ну, вы едете? – спрашивает первый байкер, протягивая шлем.

– Едем! – Я ныряю в машину. – Спасибо, Леон, большое спасибо!

Я вылезаю из лимузина и вскакиваю на мотоцикл. Байкер заводит мотор. Я смотрю на Эсбена, который одобрительно качает головой.

– Все готовы? – угрюмо спрашивает мой новый водитель. – Держись крепче, куколка. Поедем по аварийке. Будет стремно.

Я крепче хватаюсь за его необъятную поясницу.