Мой плохой босс - Джина Шэй

— Переходи дорогу аккуратнее, урод, — хрипло шепчет мне мой враг так, чтобы никто кроме меня не услышал, а потом делает несколько шагов назад, задирая ладони вверх. Типа демонстрируя “мирные намеренья”.

Двое из троих его провожают, третий “секьюрити” смотрит на Юрия.

— С этим всё в порядке? — качает головой в мою сторону. Да, Юрику здесь точно доверяют больше, чем всяким неопознанным в масках на всю рожу.

Вот сейчас и посмотрим, пострадал ли я правильно или Зарецкий все неправильно понял.

Хотя, в его профессии, как и в моей, не разбираться в людях нельзя, если рассчитываешь хоть на какие-то высоты.

— Да, — Лукьянов кивает и нетерпеливо пялится на меня.

Все правильно…

К номеру для сессии я подхожу через семь минут. Фатально и очень близко к той границе, которая означает, что саб передумал. Но возня с переводом и отправкой информации все-таки заняла время.

Уже отдавая мне ошейник, из рук в руки, Юрик не сразу разжал пальцы, на металлическом кольце.

— Она настолько хороша? — с интересом уточнил он.

— Хочешь жить — не будешь наводить справки, — тихо ответил я. Угрожающе шептать внезапно умеет не только Зарецкий.

Я иду по коридору и каждый шаг будто отравляет во мне лишний метр моего “я”.

Нахрена я это делаю? Зачем мне это нужно? Зачем сам застегиваю на шее ошейник, прикрывая пятна от пальцев Зарецкого полосой темно-красной крашеной кожи?

Мне надо бы передумать…

Вот только я прислоняюсь лбом к двери, прикрываю глаза. Нет никаких мыслей об отступлении, нет никакого шанса, что я сам дам себе сбежать.

Я толкаю дверь, шагаю в комнату, освещённую только четырьмя тускловатыми оранжевыми лампами. Хорошо. Чем меньше освещения, тем меньше шансов, что меня опознают по каким-то косвенным приметам. Главное — молчать.

Я вижу девушку в латексе, что сидит на угловом кресле. Её лицо скрыто за плотной маской собаки. Мастер-наблюдатель?

Ирину я вижу секундой позже.

Не ее саму, лишь только изящный профиль, высвеченный светильником за ее спиной. Лишь потом глаза начинают различать контур идеального каре, абсолютно прямую спину королевы этой гребанной жизни, бедра обтянутые черной тканью. Плеть, будто змею, в кольцо свившуюся на ее коленях.

Ледяная и охуенная — моя госпожа, никаких других слов у меня нет, один только тихий скулеж.

И никаких возражений. Оказывается, месяца вдали от нее достаточно, чтобы подыхать от желания целовать ее ноги.

Итак, зачем я здесь, вы спрашивали?

Я здесь, чтобы служить голоду своей Госпожи. Только за этим…

Она поднимается с кресла стремительно, как только я закрываю за собой дверь.

Три ее шага, и моя шея оказывается захвачена гибкой частью плети. Секунда — и мои колени встречаются с полом.

Ох, да-а…

А теперь — пощёчина… Тяжёлая, почти оглушительная, швыряющая мне лишнюю горсть восторга.

— Ты опоздал, — цедит Ирина, будто вгоняя мне под ногти иголки.

Да, опоздал, на пару лет

Надо было сразу понять, почему ты меня так бесишь, моя госпожа… Почему я тебя так невыносимо хочу.

Вторая пощёчина. Ирина их любит. А я, только подумав об этом, чудом не прошу ещё.

Молчать, Верещагин, молчать.

Все слова будешь говорить после.

Если ты, конечно, их вспомнишь…

— Ты опоздал, — повторяет она чуть спокойнее, — но раз уж ты соизволил явиться, мы всё-таки начнем…

Дьявол любит мелочи.

Я люблю мелочи.

Оставлять, выделять, наблюдать, делать выводы…

Ну, допустим, Юра решил использовать маску. Совершенно бессмысленно, ведь встречались мы с ним без неё. Могли вообще разойтись сразу после сессии, так и не узнав друг друга в лицо. И все же он пришел без маски, потому что был уверен — в этом клубе его личность сохранят эффективно. Так зачем маска в приватном игровом номере?

Ну, окей, допустим, это ему нужно для настроения. Давайте посмотрим, что же еще?

Рост и комплекция — да, похожи. Повезло кому-то. Хотя нет, Юрий был немного стройней. Жилистей. Я специально выбрала из всех присланных мне анкет именно такого, потому что на практике жилистые, суховатые мальчики были выносливей всего.

А тут… Красивая, хорошо прокачанная спина.

С совершенно неповторимым узором родинок, который я, да — видела один раз, но выше моих сил вытереть это из памяти.

А ещё у Юрика были совсем другие джинсы. Темно-серые, мешковатые, довольно бюджетной марки. Юрик — мальчик прижимистый, это по нему было сразу видно. Ровно как и то, что хорошей хозяйской руки ему не хватает, но доверяться кому попало он не согласится. Иные приоритеты…

Эти джинсы на этой заднице стоили столько, сколько Юрик тратит на еду за пару недель.

Не говоря уже о том, что я эту задницу слишком хорошо знаю. Слишком долго на нее пялилась втихомолку.

И опознать ее, только пока он закрывает за собой дверь, — проще простого.

Это не говоря уже о глазах.

У Юры глаза были светлые. Светло-голубые, и пусть в зале было темновато, но я помню цвет его радужек.

Ещё думала, хорошо, что большую часть вечера я буду видеть только его спину. И ничто не будет мешать мне представлять на месте Юры Верещагина.

Кто знал, что представлять нет никакой необходимости?

Глаза, что смотрят на меня сейчас снизу вверх — темные и так, а сейчас — и вовсе, будто отражающие ту тьму, что бушует в моей душе.

Интересно, на что он рассчитывает? Что не узнаю?

Или, может, рассчитывает, что узнаю и сжалюсь?

Ха.

Ха! Ха! Ха!

Плеть тянет, ноет в моих пальцах, будто соскучившаяся без моего внимания конечность.

Сейчас, малышка, еще пару секунд, и мы приступим.

Я хочу насмотреться. В мои любимые кобелиные глаза, в которых я сама же и отражаюсь.

В углу удивлённо хмыкает, удивляясь моей неторопливости, наша штатная вуайеристка, теоретически обязанная контролировать ход сессии. Хотя, разумеется, она пришла сюда попялиться на порку.

Ну да, ее удивление мне ясно. В отличии от него — она знакома с примерным ходом таких вот “мероприятий”

Эта комната и красный ошейник — так-то не для тех, кто любит прелюдии.

Здесь можно зафиксировать раба покрепче и браться сразу за разогрев. А можно и без разогрева. Если готов это оплатить, разумеется.

Но это знаю я, знает сучка, сидящая в угловом кресле, а он — не знает ничего из этого. И это хорошо.