Мой плохой босс - Джина Шэй

— Иди, Эв, — я перебиваю её тихо, потому что быть втроем мне уже невыносимо. Мне и так понятно, к чему конкретно она клонит. Я и так представляла, что пожелай Антон — и на него будет хороший спрос в нашей среде.

Эва смотрит на меня, чему-то еле заметно кивает и закрывает дверь номера со стороны коридора.

Наконец-то!

Пусть она мне помогла, но я все равно не хочу её сейчас рядом. Не хочу с ней делиться моим рабом!

Меня окутывает густая тишина. Та самая, что трепетно рисует на спинах узоры своими раскаленными пальцами.

Антон дремлет рядом — слишком много мимики для человека в обмороке. Дремлет — и его тихое дыхание я готова слушать всю ночь напролет.

Я поднимаюсь с постели на несколько минут

Взять простыню, набросить её на голые плечи Антона. Расстегнуть ему ремень и стащить с него джинсы.

Снять с шеи цепочку с кулоном и бросить её на первом попавшемся кресле.

Только после этого с чистой совестью вернуться на кровать, оставив сапоги рядом с ней.

Вернуться к своему!

Лечь рядом и замереть, пробуя Верещагина на вкус глазами. Видит бог, я бы его облизала всего, прямо сейчас, но он еще не в форме. Ничего. Все будет. Если он захочет…

Антон просыпается через три часа. Смотрит на меня рассеянно, оглушенно — он все еще не в себе.

Измученный мной — мой плохой босс.

Но к моей ладони ластится, прижимает ее к своей щеке крепче, жмурится, снова пытается задремать.

— Поехали отсюда? — спрашиваю я.

Неуютно себя чувствую, оставаясь на территории клуба.

— Если только к тебе, — с тихим стоном отвечает Верещагин.

Это ещё не всерьез, он не оклемался, но мне все равно хочется удовлетворённо заурчать, настолько меня переполняют кайфом эти его слова.

Как хочешь, мой сладкий, и как хорошо, что ты хочешь именно так.

Из номера мы выходим медленно, Антона чуть пошатывает, да и спина, едва прикрытая тонкой рубашкой, не даёт ему идти нормально.

На заднее сиденье такси грузимся вдвоем.

Люблю транспортную службу этого клуба, они не задают лишних вопросов. И водитель не косится на спину моего Антона, на которой сквозь белую ткань рубашки проступают алые пятна.

По дороге Антон снова забывается в полудрёме, тесно переплетаясь со мной пальцам.

“С тобой, я хочу только с тобой”… — шепчет этот совершенно безрассудный мужчина, а я — едва нахожу в себе силы дышать, лишь бы не беспокоить его в эту секунду.

Золотой ромбик с изумрудиком так и останется в номере клуба. До первой уборщицы.

И так ему и надо!

То, что Антон проснулся, я узнаю сразу. По глухому “Твою мать”, раздавшемуся с кровати.

Больно, да?

Шевельнулся, однако. Наверняка еще и удивился — почему спит на животе, если тело все затекло и требует сменить положение.

— Не вставай, — чуть повышая голос советую я и достаю из шкафчика тарелку, — разве что тебе в туалет приспичило, а так — не дергайся. Тогда рассечения схватятся быстрее.

Ответа не следует. Поэтому я спокойно успеваю оставить тарелку с супом на столике для завтрака и сбросить в нее щепотку зелени.

Чай заваривается, суп стынет, можно и повернуться.

Если честно — мне страшно.

Страшно повернуться и увидеть, как он торопливо натягивает брюки, чтобы срочно дезертировать.

Тут я уже кулончиком не отделаюсь, тут я влипла гораздо глубже.

Когда я поворачиваюсь — Антон лежит на моей кровати, приподнявшись на локте и таращится на меня. Бледненький. Но он никуда не бежит. Еще не сообразил, наверное, в какой стороне дверь, или в какое окно выпрыгивать..

Но все же — как он смотрит… Так и хочется как-нибудь красиво встать, или присесть хоть на краешек стола, чтобы повыгоднее выставить ноги.

И все-таки, как кстати я надела эти короткие шорты. Вроде как прикопаться не к чему, дома хожу, как хочу. И Ивановская бы при виде на эти шорты всплакнула бы от зависти. Не она одна умеет выбирать проститутские шмотки. Просто я их на работу не ношу. Вообще почти не ношу, но для Антона-то можно! Нужно! Можно сказать, ради него и покупала. Лелея розовые девочковые мечты, что будет повод надеть.

Хотя, судя по легкому удивлению во взгляде, Антон был уверен, что и дома я шастаю в латексе.

Ага, а еще у меня тут пятеро рабов, и один — специально для того, чтобы подносить мне тапочки!

Шучу, конечно.

— Доброе утро, — наконец хрипло выдает Верещагин, а я не удерживаюсь от смешка.

— Ты уверен, что доброе? — вздергивая бровку повыше, уточняю я. — Спинка твоя с тобой согласна?

Антон чуть морщится, досадливо, будто мы говорим о какой-то мелочи.

— Я вижу тебя, — невозмутимо откликается он, — значит, доброе. Даже очень.

Я чуть закатываю глаза. И все-таки… Верещагин подхалимствует? Передо мной?

— Ты есть хочешь? — спрашиваю и даже знаю, как энергично он на это кивнет. Без понятия, ел ли он до сессии — но в общем и целом даже с того момента уже прошло четырнадцать часов. Отсыпался он качественно.

Но как горячо мне было вчера его раздевать… В темноте, в тишине, когда он смотрел на меня из-под опущенных ресниц и едва дышал…

Черт, отвлеклась. Завтрак!

Я подхватываю столик с тарелкой и приборами и тащу его к постели.

— Какой, однако, у тебя сервис, — осторожно улыбается Антон. Будто сапер, касающийся незнакомого проводка во взрывном устройстве.

— Не скромничай, — фыркаю я, — сомневаюсь, что я первая, кто тебе носит завтрак в постель.

— Первая, из чьих рук хочется его съесть, — все-таки он не хочет сбежать. Все-таки он со мной флиртует. По-нормальному! Капец, до чего я докатилась, радуюсь таким мелочам. И все-таки — его коварный план срабатывает, я берусь за ложку.

А он ест. Ест! А взгляд — голодный, бархатный, по-прежнему принадлежит мне, касается моей кожи то тут, то там, дразнит все сильнее. И меня на самом деле сложно смутить, но ему сейчас почему-то удается. Такое ощущение, что я пересолила суп…

Господи, я напоминаю себе… Идиотку. Ту, которая кайфует от того, как мужчина уплетает её суп. Блин, как… Как никогда вот меня так не волновали такие мелочи. А сейчас — каждая ложка, отправленная в рот Верещагину, идет за личное достижение.

— Блин, это суп такой вкусный, или я из твоих рук и мышьяка приму чашечку, — Антон смеется, а мне хочется только урчать от удовольствия.

— Обычный суп. Томатный…

Расстояние сокращается осторожно, но довольно быстрыми скачками. Мы обмениваемся такими простыми репликами, а напоминают они по сути — осторожные первые ходы фигур по шахматной доске. Во что играем? В поддавки? Кто кому больше подыграет?