Гуннхильд, северная невеста - Елизавета Дворецкая

– Здравствуй, Атли, вижу, ты опять похудел! – приветствовал его Рагнвальд. – Должно быть, голодаешь, бедняга.

– Да ты привез твою сестру! – Атли заметил, что за плечом Рагнвальда прячется красивая девушка. – Эй, пошлите скорее за Олавом! – крикнул он челяди. – Твой дядя пошел в Борг приносить жертвы. Он опять в печали который день, говорит, боги его забыли и ничего у него не получается. Наш конунг непримирим и слышать не хочет о том, чтобы дать ему войско, и даже сыновьям своим запретил связываться с Олавом – считает, что, кроме несчастья, тот ничего своим друзьям не приносит.

– Эта девушка – не моя сестра, – усмехнулся Рагнвальд. – Мою сестру привезти не удалось, но она вполне довольна своей участью. Зато мне досталось кое-что не хуже.

– Кто же эта красивая девушка и где ты ее раздобыл?

– Я украл ее, а как же иначе? Как еще знатный, но изгнанный из родных краев мужчина может раздобыть себе жену? Если враги захватывают твой дом, что может быть лучше, чем поехать к ним и похитить величайшее сокровище их дома?

– Какого дома?

– Кнютлингов, конечно! Я оставил Кнуту, сыну Горма, мою сестру в жены, раз уж они так полюбили друг друга, а взамен взял его сестру.

– Так эта девушка – дочь Горма? – Атли вытянул шею, разглядывая Ингер и не в силах поверить в столь невероятное событие. – Ты шутишь?

– Конечно, это дочь Горма. А я о чем тебе толкую? Разве не видно, что столь красивой и статной может быть только настоящая дочь конунга?

– Но как это тебе… ой, да что это я, старый дурак! – Атли хлопнул себя по лбу. – Вы же прямо с дороги, да? Кто вас привез? Эй, тролли, позовите жену, пусть она отведет молодую госпожу в баню и даст ей поесть! – крикнул он челяди. – И тебе сейчас принесут. Садись, расскажи, как это получилось?

– Я и правда сперва хочу поесть, а расскажу обо всем, когда вернется мой дорогой родич Олав.

Молодая жена Атли, ирландка Дейрдра – красивая женщина, только малоразговорчивая, – увела Ингер мыться и отдыхать, а Рагнвальд, не смущаясь своего потрепанного вида, сел к столу и приналег на пиво и мясо. Через какое-то время вернулся Олав-конунг, спешно извещенный о приезде наследника. Ему было немного за сорок, но казался он старше: на обветренном красноватом лице резко выделялись морщины. На затылке красовалась обширная лысина, словно ветры странствий слизали все волосы, и только по сторонам еще оставалось немного рыжей поросли. Свою рыжину Гуннхильд унаследовала от него, и это было единственное, что объединяло отца и дочь. Пожалуй, к счастью для нее. В вислых усах, в бороде на щеках уже виднелась седина.

– А я как раз ходил в Борг принести жертвы за твое возвращение! – крикнул Олав, раскинув руки для объятий. – Думал, никогда больше не увижу ни тебя, ни Хильду, а ты, говорят, вернулся, да еще с девушкой! Где она?

– Я вернулся с девушкой, но это не та девушка.

– Как – не та? – Олав нахмурился, и его только что сиявшее лицо резко омрачилось. – Где Хильда? Кого ты подобрал? Сейчас не время заниматься глупостями! Ты вообще-то был у Горма или где тебя тролли носили все это время?

– Я был у Горма.

– Он привез дочь самого Горма вместо твоей! – крикнул Атли, не утерпев.

– Что?

– Это правда, – невозмутимо подтвердил Рагнвальд. – Это не глупость, это, возможно, самый умный мой поступок в жизни.

– Я хочу ее видеть! – вспыхнул Олав. – Ты смеешься надо мной?

– Сейчас схожу за ней. – Рагнвальд отставил поданный ему старинный кубок ирландской работы – точно так же он мог бы пить и из простой берестяной чарочки, не замечая разницы, – и вышел.

Вернулся он с Ингер – хозяйка сделала ей прическу с узлом из волос, откуда пышный хвост серебристо-русых кудрей свешивался до талии, дала кое-что из своего платья, так что сейчас она, привезя из дома только украшения, выглядела истинной дочерью конунга. Немного отдохнув, Ингер повеселела и с легкой улыбкой оглядела изумленное собрание, пораженное как ее именем, так и красотой. Нечасто случается, чтобы дочь прославленного и могучего правителя на самом деле была одной из прекраснейших девушек страны!

– Я уже почти верю, что это дочь Горма! – воскликнул Олав, оглядев ее и встретив горделивый взгляд голубых глаз.

– До сих пор не было случая, чтобы меня называли дочерью кого-то другого, – насмешливо, звучным голосом ответила Игнер, с вызовом глядя на будущего родича.

– Но как тебе это удалось? – Олав перевел взгляд на племянника, и недоверие в его голосе боролось с ликованием. – Как же ты сумел ее увезти, вас ведь было только трое? Кто тебе помогал?

– Я был один, – с небрежным самодовольством подчеркнул Рагнвальд. – Мои люди, Халле и Альрик, увы, погибли в первые же дни, когда сам я был ранен и попал в плен. Я мог бы погибнуть – Харальд, сын Горма, собирался меня зарубить, но вот эта прекрасная дева не дала ему этого сделать. А потом она по доброй воле последовала за мной, чтобы стать моей женой. Ведь так было угодно богам! – с едва заметной насмешкой добавил он, передразнивая привычку дяди чуть что ссылаться на волю богов.

– О боги! – Олав схватился за голову. – Я знал, что они не могут совсем оставить меня! О могучий Ингве Фрейр, мой предок и покровитель! Клянусь принести тебе в жертву трех коней в благодарность за такую великую удачу! Ведь это означает…

– Да. – Рагнвальд с усмешкой полуприкрыл глаза, подтверждая невысказанные соображения дяди. – Это означает, что даже если мы не отобьем Южную Ютландию силой оружия, мы мирно получим ее в приданое за этой прекрасной девой! Ведь Горм не захочет, чтобы его дочь считалась наложницей его злейших врагов!

Ингер переменилась в лице. До сих пор она старалась не думать о том, что отдала себя, свою жизнь и, что еще важнее, честь во власть тех самых людей, которые уже не первое поколение были соперниками и кровными врагами ее собственного рода.

– Не тревожься, любовь моя! – успокоил ее Рагнвальд. – Я ни за что не совершил бы такого опрометчивого поступка, не вырвал бы тебя из родительского дома, если бы не убедился за все то время, как сильно твои родители и братья любят тебя, гордятся тобой и исполняют все твои желания. Это было бы слишком плохой благодарностью за то, что ты спасла мне жизнь. Если бы у меня были хоть малейшие сомнения в том, что твое бегство свяжет им руки и заставит считаться с нами, я не отнял бы у тебя возможности подыскать другого жениха. Но лучше меня ты не найдешь – уже то, что ты меня полюбила, доказывает, как богато я одарен удачей.

– Вот этого у подлеца не отнять! – с удовольствием рассмеялся Олав, а за ним и остальные.

Вечером Атли устроил пир в честь возвращения Рагнвальда с невестой, позвал всех «варингов», кто сейчас находился в Бьёрко и не ушел в летний поход. Конунг свеев повелел, чтобы часть его дружины каждое лето оставалась дома, дабы не покидать без защиты собственный вик. Удивительные это были люди. Вик Бьёрко служил крайней северной точкой знаменитого Восточного пути, который, начинаясь здесь, уходил на юго-восток через земли множества племен и народов, а дальний его конец терялся где-то в песчаных и жарких землях Серкланда. Многие варинги Бьёрна Шведского были одеты в кафтаны, распашные, сшитые из цветной шерсти и даже шелка, с серебряными пуговицами от ворота до пояса, с нашитыми поперек груди узкими полосками шелка или тесьмы из шелковой и серебряной нити – эту одежду сначала привозили с Востока как добычу, а потом в Бьёрко научились шить такую же. Сейчас, летом, в вике было немало торговых гостей из разных земель – западных вендов и куршей, фризов и франков, эстов и восточных вендов, то есть из Гардов. Постоянно бывая в военных и торговых походах, эти люди уже мало отличались друг от друга по внешности, да и объяснялись между собой на языке, в котором смешались северные и вендские слова.